Деникин и Краснов: два генерала — два вектора российской истории. О духовной природе советских патриотов и антисоветских «оборонцев»

Два знаменитых имени — генерал Деникин и генерал Краснов: о чём они говорят, какие пути пророчат, к чему призывают, что собою символизируют? Ответ на этот вопрос кроется в их похожих судьбах — жизненном пути генералов Русской Императорской Армии.

Первый — Деникин — сын крепостного крестьянина, отданного в рекруты и выслужившегося в офицеры. Второй — Краснов — потомственный дворянин Войска Донского. Прекрасные строевые офицеры, они оба имели склонность к публицистике. В Мировую войну каждый в отдельности, в своем роде войск — Деникин в пехоте, Краснов — в кавалерии — сделали выдающуюся карьеру.

Однако, Февральский переворот и свержение Престола, генералы Деникин и Краснов встретили по-разному. Первый был скорее кадетом, сторонником либерально-демократических реформ, второй — монархистом и «реакционером». Но оба продолжали исполнять волю свергнутого Государя, принесшего Себя в жертву — воевать с врагом до победы.

Большевицкий переворот и последовавший за ним красный террор вызвали в их душах одинаковое неприятие и побудили к «контрреволюционным» действиям: в течение нескольких месяцев оба генерала возглавили антисоветское сопротивление на Юге России. Деникин встал во главе Добровольческой Армии 13 апреля 1918 года, Краснов — избран Атаманом Всевеликого Войска Донского, независимого казачьего государства, 16 мая 1918 года.

На этих ответственнейших постах и проявилась та разница в восприятии действительности, в психологии, в мировоззрении обоих доблестных генералов.

Пока немногочисленная, но отважная армия Деникина совершала свой невероятный Кубанский поход, отражая атаки превосходивших по численности в несколько раз красных орд, но не имея тыла, Краснов на посту донского атамана энергично занимался государственным строительством: развивал инфраструктуру и экономику, создавал молодую донскую армию и оружейные заводы. И если Деникин взял за основу идеологии своей армии лозунг «За великую, единую и неделимую Россию», то Краснов фактически восстановил на Дону попранный государственный девиз «За веру, Царя и Отечество».

Разница в идеологии повлекла за собой различие в политической «ориентации»: Деникин продолжал считать немцев — врагами, англичан и французов — союзниками России и ждал от них помощи. Краснов, сразу же после вступления в должность, направил телеграмму германскому Императору Вильгельму II о том, что Всевеликое Войско Донское, как субъект международного права, не считает себя в состоянии войны с Германией.

Прогерманская ориентация генерала Краснова вызвала разлад в отношениях с Деникиным, в который считал его сепаратистом, несмотря на то, что на Дону в качестве государственного гимна звучали священные слова «Боже, Царя храни!», а сам Краснов неоднократно заявлял: «Россию не спасут ни немцы, ни англичане, ни японцы, ни американцы. Спасет Россию сама Россия. Спасут Россию казаки и Добровольческая армия».

Неясным политическим лозунгам и отсутствию внятной политической программы у Деникина донской атаман Краснов противопоставил понятную каждому казаку и крестьянину идеологию, основанную на тысячелетнем опыте российской государственности и на учении Православной Церкви.

Генерал-республиканец Деникин и генерал-монархист Краснов, подчинившийся главе Добровольческой армии ради пользы общего дела, не могли найти общего языка: в результате интриг Краснов должен был оставить свой пост в феврале 1919 года и покинуть Донское Войско. Его место занял лояльный Деникину казачий генерал.

Однако, и Деникину через год пришлось покинуть Добровольческую армию: его недальновидной внутренней политикой и военными неудачами были недовольны сами подчинённые.

Оба генерала оказались в эмиграции, и оба уже на вторых ролях. И Деникин, и Краснов приняли решение бороться с коммунистами «словом и пером». Деникин написал воспоминания «Очерки русской смуты», Краснов — помимо мемуаров — десятки романов, рассказов и публицистических статей на тему исторической России и борьбы с большевиками.

Однако, если Деникин совершенно отстранился от какой-либо политической деятельности, то генерал Краснов продолжал систематическую работу по формированию Русского сопротивления, в частности, в руководстве боевой организации «Братство Русской Правды», получившей особое благословение Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) на диверсионную деятельности на территории СССР.

И вот мы подходим к кульминационному моменту эмигрантской истории — началу Советско-германской войны.

Прошло двадцать лет с момента окончания активной фазы гражданской войны. За это время многие офицеры, генералы и общественные деятели успели «сменить вехи» — разглядеть в тоталитарном советском режиме «русское национальное государство», а в Красной Армии — «русских офицеров и солдат». А потому начавшуюся войну они восприняли как агрессию извечного врага Германии против России.

Но многие другие офицеры и генералы, рядовые воины Белых армий, не верили в преображение сталинской диктатуры. К ним принадлежал генерал Краснов — последовательный враг советской власти.

И снова, как и двадцать лет назад в вопросе об «ориентации», различие во взглядах и идеологии — повлекло за собой разницу в оценках, мнениях и действиях. Ведь для Деникина Советская Россия была хоть советской, но Россией. Для Краснова — вместе с крушением исторической государственности, с падением Православного Царства - перестала существовать и Россия.

Деникин, осудивший сближение правых кругов эмиграции с нацистской Германией и участие русских добровольцев и казаков в войне против СССР, и Краснов, призвавший всех русских людей подняться с оружием в руках против СССР в союзе с Германией — в чём причина таких противоположных убеждений двух боевых русских генералов?

Нам важны именно эти два человека, потому что они стали знамёнами для каждого из двух лагерей русской эмиграции — «оборонческого» и «пораженческого», потому что они заложили два разных вектора русской истории ещё в гражданскую войну.

Изучая биографии Деникина и Краснова — почти ровесников, умерших в один год, но так по-разному (Деникин в больнице в США, Краснов — замученный чекистами в СССР), можно было бы придти к выводу, что на их мировосприятие главным образом повлияло их социальное происхождение (согласно материалистическому социальному детерминизму), если бы не множество противоположных примеров. Например, Великий князь Александр Михайлович хвалил СССР и занимал оборонческую позицию в Советско-польской войне, или, наоборот, генерал Штейфон, сын крещённого еврея, был монархистом и возглавлял Русский Охранный Корпус в 1941-1945 годах.

По нашему глубокому убеждению, причина принадлежности Деникина к «оборонцам», а Краснова — к «пораженцам» имеет исключительно духовные корни.

Вспомним, что генерал Краснов был прежде всего верным сыном Православной Церкви. Они никогда не воспринимал православную веру как некую «древнюю русскую традицию», но видел в христианстве — источник всякой мудрости и руководство к действию. Он не был формальным православным, он действительно веровал и во всех своих художественных произведениях старался передать читателю дух истинного православия, святой ненависти к лжи и ересям, благоговения перед святыней и Церковью. Краснов принадлежал Русской Православной Церкви Заграницей и самым активным образом участвовал в Её жизни. Противодействовал деятельности раскольников и проповеди православными священниками учений, близких к еретическим, помогая тем самым епископату, и прежде всего — Митрополиту Антонию (Храповицкому), хранить мир и единство в Церкви, блюсти чистоту вероисповедания. В 1944 году генерал Краснов всячески противодействовал образованию «самостийных» приходов в казачьих общинах. Первоиерарх РПЦЗ в своих письмах называл генерала Краснова глубоко церковным человеком.

О генерале Деникине мы сказать того же не можем. Проживая в Париже, он, вероятно, оказался в «оборонческом» евлогианском расколе, который, как известно, в итоге присоединился к советской церкви МП РПЦ. По крайней мере, каких-либо конкретных данных о церковной деятельности Деникина мы не имеем. Очевидно, в своей жизни Деникин руководствовался чем-то иным, нежели учением Православной Церкви. Во всяком случае, призыв Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей о борьбе с коммунистами всеми имеющимися средствами и его благословение на участие русских добровольцев в войне против СССР, для Деникина не имело решающего значения в избрании собственной политической «ориентации».

Именно религиозная индифферентность, отсутствие чётких жизненных и ценностных ориентиров, теплохладное, безрассудное отношение к Православной Церкви и Её неповреждённому учению характеризуют как советских патриотов, так и антисоветских «оборонцев» — в сущности, не только кровных, но и духовных братьев.

Современные нам советские люди, конечно, мало похожи на благородных царских генералов, каким был Деникин, но, при этом, у них между собой больше общего, чем у каждого из них с людьми духовного склада генерала Краснова.

Ведь, выражаясь словами Митрополита Антония (Храповицкого), для генерала Краснова Русский народ всегда был «не сто миллионов желудков», а прежде всего «обществом вероисповедным», «живущим не об едином хлебе, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих». Для Краснова Россия была — Дом Пресвятыя Богородицы, как и для всех православных князей, Царей и Императоров, для всего исторического Русского православного народа.

Для советских людей и антисоветских «оборонцев» Россия духовной ценности не представляла. Для них это была только территория, раса, язык и сто миллионов желудков.

В своей проникновенной статье «Где Россия?» в 1944 году генерал Краснов писал: «Когда пришло на Россию такое время, что Бог не у места, не стало и России». Это политическое кредо генерал Краснов, а с ним и все русские добровольцы, носители духа Белой борьбы, сражавшиеся против красной чумы и сталинского государства, пронесли через всю свою жизнь, и запечатлели мученической кровью.

В этом принципиальное различие между нами, белыми Русскими, и красными — подсоветскими людьми.

- Александр Оршулевич.

zarenreich.com