Распятые на «черных досках»: как коммунисты организовывали голодную блокаду сел

Село, занесенное на «черную доску», было обречено на голодную смерть. Все продукты и промышленные товары оттуда вывозили, а людей изолировали от внешнего мира.

«На привокзальной площади собрали народ. Пришел поезд, выкатили из него пулеметы, солдаты начали выходить, наконец показался и огромный Каганович, — згадував приїзд у перших числах листопада 1932 року більшовицького діяча до станиці Полтавської на Кубані селекціонер Павло Лук’яненко. — „Казаки, — орал он, этот очередной выдвиженец, — сдавайте хлеб похорошему. Спрятали вы его, знаем.

Но мы и приехали сюда, чтобы трахнуть вас как следует!“ Толпа угрюмо молчала. И тогда ктото из седобородых казаков крикнул Кагановичу: „А ты не пугай. Мы уже бачылы такых, як ты!“ Тот запнулся на полуслове, опешил, но спохватился и продолжил: „Значит так?! Ну, казаки, пожалеете об этом, и очень!“ Лазарь Моисеевич поднялся в вагон, народ начал потихоньку расходиться. На следующее утро подогнали пустой эшелон. Всем старым и малым велено было покинуть жилища и грузиться в вагоны»

2 ноября 1932 года на заседании бюро местного крайкома ВКП(б) Лазарь Каганович предложил ввести «черную доску» и заносить на нее села, которые не выполняли навязанных сверху планов хлебозаготовок. Среди первых жертв была и «контрреволюционная» станица Полтавская. В 1926 году, во время переписи, 10 985 из 14 306 ее жителей признали себя украинцами, здесь действовал украинский педагогический техникум.

Что было после визита Кагановича, вспоминал уроженец Полтавской области Иван Борох: «Станица была занесена на „черную доску“, был введен комендантский час... Полтавскую разбили на 13 кварталов, в каждом квартале создали „комитет содействия“ (комсод), которому был спущен план по выселению семей ». До 19 декабря 1932 года из Полтавской в ​​Казахстан вывезли 2158 семей — 9187 человек. На все готовое: дома, хозяйственные постройки, скот и инвентарь завезли уволенных красноармейцев и ветеранов органов безопасности, а также переселенцев-колхозников из России и Беларуси. Станицу Полтавскую переименовали в Красноармейское.

«Чрезвычайные меры, принятые Москвой к Кубани, должны стать предупреждением для украинских партийцев», — угрожал уже через неделю, 9 ноября 1932 года, секретарь ЦК КП(б)У Станислав Косиор в директиве секретарям облисполкомов: те должны были немедленно усилить хлебозаготовок в своих областях. 18 ноября «черные доски» появились и в Украине. В тот же день политбюро ЦК КП(б)У постановило «ввести занесение на „черную доску“ колхозов, которые особенно злостно саботируют сдачу хлеба по государственному плану». А уже 6 декабря вышло постановление о внесении на «черную доску» первых шести украинских сел: в Днепропетровской области — Вербка Павлоградского и Гавриловка Межевского районов, в современной Полтавской области — Лютенька Гадячского и Каменные Потоки Кременчугского районов, в Одесской области — Святотроицкого Троицкого и Пискы Баштанского районов.

В том же постановлении указано, что цель введения «черных досок» — «сломать саботаж хлебозаготовок, организованного кулацкими и контрреволюционными элементами, уничтожить сопротивление части сельских коммунистов, ставших фактическими проводниками саботажа, и ликвидировать несовместимую со званием члена партии пассивность и примиренчество к саботажникам, обеспечить быстрый рост темпов, полное и безусловное выполнение плана хлебозаготовок».

Занесение села на «черную доску» превращало его в резервацию, тамошние жители были обречены на голодную смерть. Все продукты и промышленные товары оттуда вывозили, а людей изолировали от внешнего мира. В постановлении Одесского облисполкома от 8 декабря 1932 года, которым объявлялся «экономический бойкот» селам Святотроицкому и Пискам, перечень репрессий к ним занял несколько страниц. Из этих сел вывезли весь товар, в частности, соль, спички и керосин. В обоих селах полностью запретили торговлю, а во всех соседних селах объявили, чтобы жителям Святотроицкого и Писок никто ничего не продавал ни на базарах, ни в магазинах. Специально организованные бригады-караулы из милиционеров, колхозных активистов и бывших партизан должны были регулировать движение со Святотроицким и Писками, чтобы не допустить любого ввоза и вывоза товара и продовольствия. Полностью прекратили помол и выдачу удостоверений на право молоть.

Села оштрафовали в размере 15-месячного плана мясозаготовкам. Взимать штраф «натурой» прибыли командированные буксирные бригады. Они должны были также «немедленно провести проверку и очистку колхозов и лиц государственного и кооперативного аппарата этих сел от антисоветских элементов». И Уже 19 января 1933 года газета «Под знаменем Ленина» писала: «Постановлением облисполкома 30 кулацких хозяйств — главных организаторов — выселено за пределы Украины, но в Писках еще много осталось кулаков и их вдохновителей, которые продолжают оказывать упорное сопротивление хлебозаготовкам».

Буксирные бригады — их в народе называли «красные метлы» — во время рейдов по хозяйствам отбирали у крестьян не только зерно, овощи и семена, оставленные для посева, но и все что было из продуктов — даже вареные блюда.

В селе Писки результат занесения на «черную доску» был таков: из почти двух тысяч человек от голода умерли 1478.

«В селе Троицком, несмотря на имеющийся сдвиг в выполнении плана хлебозаготовки, все же необходимо отметить, что поступление хлеба идет весьма медленно, — признавал недовоз зерна после занесения этого села на „черную доску“ начальник милиции Одесской области. — Имеющаяся в Троицком круговая порука чувствуется настолько сильно, что сломать ее пока не удалось. Враждебность к проводимым мероприятиям чувствуется всюду. Настроение села подавленное».

Далее главный милиционер Одесской области отчитывался о достижениях его подчиненных. В частности, они обнаружили «сокрытие хлеба колхозником колхоза им. Котовского Белоусовым Семеном в количестве 15 пудов в земле под уборной. Сверху над этой ямой в течение двух месяцев выбрасывались человеческие испражнения. Белоусов задержан, предается суду.

18/XIIс.г. в колхозе им. Петровского по полученным сведениям о спрятанном хлебе убежавшего счетовода того же колхоза, в доме, где находилась его жена. Бригадой был проведен обыск, каковой не дал положительных результатов. После того бригадиры вывели во двор жену счетовода, дали ей лопату и приказали рыть яму в первом попавшемся месте. Таким образом, они заставили ее вырыть несколько ям и добились того, что она, обессиленная, указала им действительные места — ямы, в которых было спрятано 30 пудов чистосортной пшеницы.

19/XIIс.г. было проведено выселение 12 хозяйств на территории Октябрьского района, каковое произошло без эксцессов. Враждебных и открытых антисоветских выступлений не имелось».

На «черную доску» заносили не только села, которые не выполнили план хлебозаготовок, но и те, которые считали политически ненадежными. Так, Мазуровка Хмельницкого района оказалась на «черной доске» только за то, что здесь родился «петлюровский атаман Хмара», Карповка Чудновского района — как «известное на Волыни петлюровское село в прошлом», Турбов Липовецкого района — за «большую засоренность петлюровским элементом, участие весной в Плисковском деле».

Колхоз села Городище Луганской области попал на «черную доску» потому, что это было самое большое село в районе, со значительной «прослойкой кулачества», а все мероприятия и политические кампании происходили в нем «с большим трудом и при активном сопротивлении большей части населения».

Лучший бригадир колхоза имени 1 Мая Феничева, райцентр Синельниково Днепропетровской, 1932 год

«Петлюровская» Лютенька Гадячского района была среди первых сел, занесенных на «черную доску» 6 декабря 1932 года. Оттуда происходил повстанческий атаман Леонтий Христов, а тамошние крестьяне в начале 1920-х участвовали в антибольшевистском движении. 7 августа 1920 года отряд Христова из приблизительно 1,5 тыс. человек на несколько дней захватил уездный город Гадяч.

В Лютеньку вступили красноармейские части и начали расправу: поджигали дома, на месте расстреливали не только мужчин, но и женщин и стариков. Ленин требовал сжечь Лютеньку дотла, выселить остатки населения в восточные районы страны, а территорию перепахать и засеять. Напуганные таким известием лютенцы отправили в Харьков к Григорию Петровскому делегацию и выпросили помилование. Когда в 1930 году в селе началась насильственная коллективизация, один из уполномоченных из района угрожал крестьянам на собрании:

— Перед вами три дороги — одна в колхоз, вторая — за пределы села, третья — на Соловки.

После занесения 6 декабря 1932 года села на «черную доску» в Лютеньку прибыли 300 человек «буксиров». Село разделили на сотни и к каждой определили буксирную бригаду. Арестовали всех руководителей. Нескольких из них приговорили к расстрелу, который впоследствии заменили 10-летним заключением. «В ноябре и декабре 1932 года забрали все зерно, картофель, все забрали, включая фасоль и все, что было на чердаке. Какие мелкие были сушеные груши, яблоки, вишни — все забрали», — свидетельствовал в 1986 году выходец из Лютеньки Федор Коваленко для комиссии по изучению украинского голода 1932-1933 годов, работавшей при Конгрессе США.

«Нашу Лютеньку занесли на республиканскую „черную доску“ , - вспоминал Михаил Савченко из этого же села. Его воспоминания напечатаны в сборнике „33-й. Голод“, вышедшем в 1991 году. — В селе закрыли магазины кооперации, обе школы — среднюю и восьмилетнюю, мельницу, маслобойку. Арестовали правления колхоза (тех, кто не успел скрыться). Из района приехали бригады, в них были люди из Полтавы, Киева, Харькова, Днепропетровска. Полное село чужих людей, их прозвали „буксирами“.

Собрали собрание колхоза и объявили, что колхозники должны немедленно вернуть якобы незаконно полученный ими хлеб (200 г на трудодень). Обложили высоким налогом каждую усадьбу и установили срок. И вот наступил этот черный день. Бригады „буксиров“ пошли по дворам, искали хлеб в домах, на чердаке, в сундуках, в сараях, ригах. Железными щупами прошлись по грядкам, по сараям — нет ли зарытого. Найденное зерно забирали, картофель, свеклу тоже выносили. Млынки, жернова, ступы били. Не помогали ни уговоры, ни стенания».

30 семей единоличников, которые не вступали в колхоз, за ​​невыполнение хлебозаготовок выслали в Кызыл-Ординскую область в Казахстан. У колхозников забрали весь хлеб — под предлогом, что его получили незаконно. «Буксиры» делали обыски, били жернова и ступы в усадьбах крестьян, которые уже голодали. Краевед из Лютеньки Иван Чайка описывает, что заходили в дом и спрашивали:

— Хлеб есть? Нет? Так что ты не умер? Значит, хлеб есть! — И снова искали.

К концу 1932 года на «черных досках» была уже половина районов Украинской ССР. Установить точное количество населенных пунктов, колхозов или районов нереально. Ведь сейчас невозможно выяснить, сколько таких колхозов было в каждом районе, сельсовете, отдельном селе. «Вся Украина фактически была занесена на „черную доску“, или хотя бы переживала мягкий ее вариант — „товарную блокаду“, — писал профессор Георгий Папакин из Института истории НАН Украины 

— Повсеместное введение репрессивного режима „черных досок“ в Украине 1932-1933 годов было действенным орудием центральной власти в борьбе с украинским крестьянством. Борьба шла не на жизнь, а на смерть, и занесение определенного села, района на „черную доску“ означало приближение такой смерти вплотную».

Каганович

«Кулацкий саботаж» начали ломать Молотов и Каганович

С созреванием урожая 1932 года в украинских селах стих голод, продолжавшийся с зимы, — через завышенные нормы хлебозаготовок предыдущего года. И, по планам Сталина, и этот урожай, как и два предыдущих, должен был пойти на нужды индустриализации. Для Украины в Кремле определили новый, абсолютно неподъемный, план хлебозаготовок — 356 млн пудов зерна.

Его 9 июля 1932 года утвердила III Всеукраинская партийная конференция, которая проходила под наблюдением Лазаря Кагановича и Вячеслава Молотова, ближайших соратников Сталина. Все силы партийного аппарата республики — от макушки до низовых ячеек — бросили на выполнение хлебозаготовительных планов. Залогом успеха было принятие суровых мер — «драконовских», по выражению Иосифа Сталина.

Многие райкомы партии, несмотря на репрессии, отказались принимать к исполнению утвержденные планы хлебозаготовок. Органы ГПУ фиксировали сотни случаев недовольство центральной властью среди партийцев районного и сельского уровней. «В колхозе люди работать не хотят, люди, дети, старики голодные, скот гибнет, люди стали злые. Советскую власть проклинают, никто ей ничего не верит», — писал в приемную председателя ВУЦИК Григория Петровского 8 августа 1932 года председатель колхоза из Лебединского района на Харьковщине. — Земля оказалась в сорняках, сахарная свекла осталась неполотой. Хлебные авансы выдают по 400 г в день — в основном фуражных культур, надежды нет на соблюдение, потому что планы в этом году даны большие, либо меньшие очень незначительно, а урожай из-за гибели озимых еще меньше. Разве нормально, что планы больше, чем валовый урожай?"

Заведующий земельным отделом Акимовского района Днепропетровской области Селин утверждал: «Хлебозаготовительный план не реален. Этим планом мы ставим под угрозу существование колхозов, особенно имея опыт прошедшей весны».

Сталин считал, что причина невыполнения хлебозаготовительных планов — в массовом саботаже на местах, слабой работе партийных органов. 22 октября 1932 года Политбюро ЦК ВКП(б) решило отправить в Украинскую ССР на две декады комиссию во главе с Вячеславом Молотовым, а в Северокавказский край, в который входила Кубань, — возглавляемую Лазарем Кагановичем. Они имели право прибегать к крайним репрессиям, чтобы сломать «кулацкий саботаж». Тогда-то у Кагановича и появилась идея заносить села и колхозы, которые не выполняют план сдачи хлеба, на «черные доски». Их публиковали в республиканской и местной прессе. Перечисленные там села оказывались в состоянии блокады.

Ярослав ФАЙЗУЛИН,  опубликовано в журнале «Країна» №148

Перевод: «Аргумент»