Рождество
Христово, большевики и новый год
«Скоро будет рождество,
Праздник мерзкий,
буржуазный,
Связан испокон веков
С ним обычай безобразный.
В лес придет капиталист,
Косный, полный
предрассудков,
Срубит елку топором
И отпустит злую шутку».
Придя к власти в 1917 году, большевики
вознамерились создать новый мир:
«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир
построим - кто был ничем, тот станет всем».
День 7 ноября стали считать первым днем новой эры и ежегодно праздновать
как Новый год со всеми его ритуалами. При таком видении мира ни Богу, ни старым
праздникам места в новой России не было, поэтому началась активная кампания
борьбы с ними. Руководили большевики, а непосредственными исполнителями стали
комсомольцы. Обстановку борьбы с религией и праздником Рождества Христова
наглядно передают газеты и журналы того времени.
Вот, к примеру, заголовки статей «Комсомольской правды» конца 20-х
годов накануне «нового» и «старого» Рождества:
«Научной плеткой по религиозному дурману»
«В поход на религию и пьяный, обжорный праздник», «Провести
комсомольское рождество разумно, не в пьянке и обжорстве, а на гуляньях,
вечерах и на спорте».
На тропу войны с религией и старыми
праздниками встали пролетарские поэты.
Демьян Бедный в апреле - мае 1924 года опубликовал в
«Правде» «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна»,
где Иисус Христос представлен неполноценным от рождения человеком, к тому же
наделенным многими пороками.
Владимир Маяковский клеймил некоего Лебита за то, что «он, приведя
резоны разные, по-христиански елку празднует» («Комсомольская
правда», 1928, 22 дек.). Александр Введенский написал строки,
ставшие популярными: «Только тот, кто друг попов, елку праздновать
готов» («Чиж», 1931, № 12).
Семен Кирсанов в стихотворении «Рождество»
(«Комсомольская правда», 1928, 25 дек.) обратился к комсомольцам с
призывом: «Праздновать рождество - значит праздновать рабство с
невежеством!..
Елки сухая розга маячит в глазища нам,
по шапке деда Мороза, ангела - по зубам!»
Апогей борьбы с Рождеством пришелся на 1930 год. Коммунисты в очередной раз
обосновали необходимость борьбы с ним: «1930 лет гуляет по белу свету
несуразная, нескладная рождественская сказка, состряпанная в угоду паразитам
услужливыми лапами мракобесов на горе, на унижение угнетенных и обездоленных
тружеников, на злое издевательство и надругательство над ними… Надеть
ярмо рабочему на шею, ударить революцию крестом по голове - вот подлый
классовый смысл рождественской легенды» («Известия», 1930, 6
янв.).
Комсомольцы в Москве (сорок тысяч
человек) и других городах «весело» похоронили религию, героев
старого быта, любителей побездельничать в Рождество - Макдональдов,
священников, пьяниц, монахов, гадальщиц. Они осмеивали елки и церкви, рядились
в попов, ксендзов, пасторов, раввинов и читали «проповеди», а потом
под музыку, хохот и пляски жгли иконы, макеты церквей, ризы священников.
28 декабря 1935 года в газете «Правда» была опубликована статья
П.П. Постышева
«Давайте организуем к новому году детям хорошую елку»
«В дореволюционное время
буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на новый год своим детям
елку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую
разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев. Почему у нас
школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого
прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не
иначе как «левые», загибщики ославили это детское развлечение, как
буржуазную затею.
Реабилитация новогодней елки скорее всего явилась продуманной акцией.
Обратим внимание, что елка из рождественской превратилась в новогоднюю, а сама
статья воспринимается как руководство к действию. Судя по развернувшейся
кампании, все было согласовано заранее. В той же газете помещена заметка
«Продажа елок на рынках Москвы», в которой буднично сообщается, что
на некоторых рынках появились елки и их охотно раскупают жены рабочих,
служащих, инженеров, командиров Красной Армии, дети и подростки. Далее
сообщалось, что достать елки и игрушки к ним очень трудно, поскольку директора
крупнейших рынков не разрешают их продавать, считая это нарушением каких-то
никому не ведомых правил и «баловством».
Одновременно с устройством елок для
детей власти стали поощрять коллективную встречу Нового года взрослыми. 31
декабря того же 1935 года «Комсомольская правда» опубликовала
статью «Студенческий бал-маскарад«:
«Яркие ленты, плакаты, панно,
карикатуры, маски, рисунки, вырезанные фигуры украшали коридоры, стены зала,
колонны и каждый уголок институтского здания. Даже громкоговорители, непрерывно
разносившие по институту звуки танцевальных мелодий, прятались под большими
открытыми поющими масками…
В зале шум. Это на огромном коне въехал Дон-Кихот Ламанчский со своим верным
слугой Санчо Пансой. Но вдруг конь упал, и из него стали вылезать Коломбины,
Арлекины, и опять все закружилось, затанцевало и запело.
Уже 2 часа ночи. Но это мало кого волнует - „Счастливыe часов не
наблюдают», эту надпись на всех часах держит Амур, или она написана на
огненно-красном сердце, подвешенном к часам»…
Новый год мгновенно перешел из
неофициального статуса в статус государственного праздника, а с 1 января 1948
года (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 23 декабря 1947 года) первый
день нового года стал нерабочим днем.
А что же с Рождеством?
Не то чтобы бороться с ним перестали - боролись, но не так шумно и крикливо,
как раньше. И агитацию вели, и церкви закрывали…
Так продолжалось вплоть до конца 80-х годов, пока 7 января 1991 года РФ на
государственном уровне не устроила профанацию празднования Рождества Христова.
