ИСТОРИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ (продолжение) 2. — Н.ЕЛЬСКИЙ

С ЧЕМ ПРИШЛА ЦЕРКОВЬ

До принятия христианства русский народ почти совсем не имел сколько-нибудь оформленной религии. Наиболее это видно из того, что все имена д и с русских языческих божеств — инородные: Перун, это литовский бог. Хорс и Велес — иранские, скифо-сарматские божества, Мокоша — финский бог.

Название для языческого храма: капище -слово тюркское. Все это могло бы свидетельствовать об исключительной религиозной неодаренности руского народа, если бы вся последующая его история не была бы ярчайшим опровержением такой мысли.

Не имея своей органической природной религии, русский народ, в силу своего географического местонахождения, был поставлен в необычайное, сравнительно с прочими европейскими народами, положение, в положение возможности выбирать себе свою религию. Если мы даже не верим рассказу летописца о том, как к князю Владимиру приходили послы от различных народов, убеждая его принять их веру, то мы не можем отрицать самого наличия возможности такого выбора. Русские легко могли бы остаться язычниками по крайней мере еще в течение столетия, как северные соседи нашего народа и сродники его князей — норманы, или как их ближайшие соседи — литовцы, еще в течение 400 лет. Русские могли бы стать магометанами, как их соседи — Волжско-Камские болгары, тем более, что магометанство в это время переживало период расцвета и как раз в эпоху крещения Руси приобрело себе новых последователей — турок, которых вскоре вознесло на гигантскую политическую высоту. Могли бы наши предки стать и римо-католиками, как сродные им поляки и соседи венгры. Могли бы даже стать иудействующими, как хозары.

По земным человеческим расчетам принятие Православного христианства было исходом наименее понятным и наименее выгодным. Никакого влиятельного союза Киевский князь этим актом не приобретал. Никто из его соседей не был православным, кроме Дунайской Болгарии, отделенной непроходимыми тогда степями и к тому же как раз в это время разгромленной единоверцами греками. Союз с подточенной, обуреваемой со всех сторон и высокомерно-коварной Византией не мог даже в малой мере возместить возможности таких влиятельных мощных союзов, как с могущественнейшим тогда магометанским арабско-персидским миром или с католической Европой.

Что, принимая христианство, русский народ и его князь добивались только религиозных ценностей, ясно видно из молитвы, которую произнес князь Владимир во время крещения киевлян. Летописец сохранил ее нами.

Боже Великий, сотворивый небо и землю. Призри на новые люди сия и даждь им, Господи, уведати Тебя, истинного Бога, якоже уведаша страны христианские, и утверди в них веру праву и несовратну, и мне помози Господи, на супротивного врага (диавола), да надеяся на Тя и на Твою державу, побежду козни его».

В этот исключительно важный момент, когда, крестя свой народ, князь может быть уверенным, что Бог услышит и исполнит его молитву, он просит не о богатстве, не о политическое силе, а о правой вере и о несовратности в ней, т.е. о верности правде.

Можно сказать с полным, правом, что эта молитва нашего Крестителя, св. князя Владимира на все века определила путь и смысл нашей истории.

Но принимаемая совершенно бескорыстно, по чисто религиозным мотивам, Православная вера принесла с собой нашему народу неисчислимые выгоды, которые никак нельзя было предвидеть или даже пожелать заранее.

Прежде всего вера принесла русским самое бытие их — их национальное самосознание. То, что русский народ оказался единственным православным народом среди иноверных: язычников Литвы, магометан Волжских болгар, римо-католиков поляков и венгров, дало русским возможность осознать свое единство и выделить себя из окружающих народов. Слово «русский» и»православный» стали на всю нашу последующую историю синонимами. Свою веру мы часто называем «русской верой», а вместо того, чтобы сказать:» кто тут русский?», «помогите земляки», говорим: «кто тут православный?», «помогите православные».

Во-вторых, Православная Церковь принесла нашему народу государственное самосознание.

Первыми нашими епископами были византийские греки (или, если принимать теорию М.Приселкова, то в первые 50 лет после крещения были болгары, а лишь потом греки — это существа дела не меняет). У них было очень развитое государственное представление, унаследованное византийцами от древних римлян, самое развитое государственное представление, какое когда-либо существовало в мире.

Тогдашнее русское безгосударственное положение: «кождо живяше родом своим» никак не укладывалось в понятия византийцев, являясь для них признаком глубочайшего языческого варварства, требовавшего немедленного и всемерного искоренения.

По византийскому представлению во главе каждого христианского государства должен стоять православный христианский государь, не ограниченный в своей власти никакой внешней институцией, но строго ограниченный велениями Божьего нравственного закона и канонами Церкви.

Такого устройства! и даже приближения к нему Церковь не нашла на Руси. Она застала там конгломерат славянских и отчасти ославяненных финских племен-родов, объединенных признанием права третейского суда и полководческой власти норманского, тоже уже значительно ославяненного, рода, возглавляемого старшим в этом роде конунгом — князем.

Этот, во многих отношениях очень странный для византийцев, родовой старшина варяжского рода и был единственным объектом в новокрещенной русской стране, на которого византийцы могли перенести привычные им представления о государе-василевсе нового христианского народа.

Они это и сделали. И в этом представлении воспитали поколения русских. Только когда это представление вошло в русское сознание и укрепилось в нем, можно с законным правом говорить о русском государстве.

Итак: и национальное и государственное свое самосознание наш народ получил из одних рук — из рук Церкви, пришедшей к нему для выполнения своих вечных целей, но при этом принесшей с собою и ценности иного порядка.

Так исполнились над нашей родиной в первые же лета ее истории слова Христовы: «Ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и все приложится вам. «

Н.ЕЛЬСКИЙ

© ДОБРОВОЛЕЦ