Михаил
Никольский
СИМФОНИЯ
ВЛАСТИ
Митрополит Антоний
(Храповицкий) и Император Кирилл Владимирович
Когда говорят о
симфонии властей, т.е. о неслиянном и нераздельном сосуществовании,
взаимодействии и единомыслии светской (Царской!) и духовной
(Церковной) властей, воспринимают ее как некое отвлеченное понятие,
абсолют, недостижимый идеал. Особенно актуально это сейчас, когда
реально управляющей государством Царской власти нет, а есть только
право конкретных лиц (Главы Дома Романовых Великой Княгини Марии
Владимировны и Ее Сына и Наследника Великого Князя Георгия
Михайловича) на обладание ей.
Тем более поучителен
для нас опыт сотрудничества Императора Всероссийского (в изгнании)
Кирилла Владимировича и Первоиерарха Русской Православной Зарубежной
Церкви Митрополита Антония (Храповицкого).
Надо отметить, что по
ряду причин это взаимодействие возникло на твердо отстаивавшимся
принципе богоданности Царской власти в смутные времена революционных
потрясений начала века. В эмиграции он не оставил этой четкой
церковной позиции и уже I Всезарубежный собор с участием клириков и
мирян (1921 г.) высказал по этому вопросу однозначное мнение о
необходимости для спасения России «Законного Православного Царя
из Дома Романовых». Но кто этот «Законный Царь»? В
суете и неустроенности эмиграции это было ясно далеко не всем...
Одни — с
конкретной целью нанесения ущерба Русскому Делу, другие — из
зависти и фрондерства, третьи — по глупости и наивности,
выступили против несомненного Правопреемника Русских Государей —
Блюстителя Престола (с 1922 г.) Великого Князя Кирилла Владимировича,
принявшего в 1924 г. титул Императора Всероссийского.
Неразбериха в умах
эмигрантов не обошла стороной и Предстоятеля Русской Зарубежной
Церкви Митрополита Антония (Храповицкого). Книга профессора М. В.
Зызыкина «Царская власть и Закон о Престолонаследии в России»
(София, 1924), в которой без серьезного юридического обоснования
делались попытки доказать неправомерность претензий Государя Кирилла
Владимировича на Престол, была воспринята Владыкой как научное
исследование 1). Он даже писал автору: «Я даже допускаю мысль,
что кирилловщина по выходе Вашей книги совершенно прекратится».
Но, разумеется, вместо
«прекращения кирилловщины» появился ряд работ и статей с
аргументированной критикой исследования Зызыкина. Такая разноголосица
смутила Митрополита Антония и в 1925 г. он обратился к учившемуся на
факультете богословия Михаилу Максимовичу (будущему Архиепископу
Иоанну), имевшему юридическое образование, с просьбой рассмотреть
вопросы Престолонаследия Российской Империи. Это исследование
Святителя Иоанна 2), получившее название «Происхождение Закона
о Престолонаследии в России» (Харбин, 1936), доказало, что
российские законы о наследовании Престола полностью соответствуют
Православной вере и историческим традициям Русского народа. В т.ч.
были четко показаны и многие ошибки профессора Зызыкииа (хотя сам он
в работе и не упоминался).
Знакомство с работой
Св. Иоанна (Максимовича) привело Митрополита Антония к осознанию роли
Императора Кирилла Владимировича как Помазанника Божия. Для всеобщего
оповещения об этом, Владыка счел удобным повод пятилетнего юбилея
принятия Императорского титула. Вот, что написал Первоиерарх Русской
Зарубежной Церкви в своем Обращении к православным русским людям
(1929 г.): «Если мы не примыкаем к обоим бунтам 1917 г., т.е.
ни к буту господскому, или февральскому, ни к бунту солдатскому, или
еврейскому, или октябрьскому, то должны признать, что согласно
Законам... власть Царскую получает Наследник сам по себе, т.е. прямо
от Промыслителя Господа без всякого избрания... Итак, отцы и братие,
умоляю вас, отрекитесь окончательно от треклятой революции против
Бога и Царя и предайтесь во имя Отца и Сына и Святого Духа Законному
Царю Нашему Кириллу Владимировичу и Законному Наследнику Его
Владимиру Кирилловичу» .
После того, как
законность прав Императора Кирилла Владимировича была подтверждена
окончательно, Владыка Антоний преданно служил своему Государю,
руководствуясь учением Православной Церкви о власти и чутко ощущая
всю мистическую глубину Царственного служения. Именно и только
несомненная законность прав на Престол может быть мерилом отношения
православного человека к претенденту на Престол. Это не просто
следование юридическим нормам. В данном случае, это гораздо большее,
— посредством земных законов Господь являет людям Свою волю. И
именно поэтому выступление против Законного (а, следовательно,
и Бого-данного) Государя есть акт прямой войны с Богом. Не секрет,
что некоторые действия Императора Кирилла Владимировича носили
неоднозначный характер (особенно это выразилось в его не всегда удачных попытках
как-то осовременить, модернизировать монархическое учение), но это ни
в косм случае не могло быть предлогом для каких-либо выступлений
против него. Человеческие недостатки и ошибки Помазанника Божия не
могут быть поводом для бунта. Некоторые Русские Государи (да и добрая
половина Византийских Императоров) могут быть обличены в тех или иных
заблуждениях и слабостях. Но это никогда не давало повода
Предстоятелям Православной Церкви выступать против них. Единственное
исключение из этого правила в Российском Законодательстве —
переход в иноверие.
Итак, Митрополит
Антоний, Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви, достойно выполнял
свой долг верноподданного перед Государем Кириллом Владимировичем. В
письме к Архиепископу Гавриилу Челябинскому он даже упрекнул
Архиепископа Кишиневского Анастасия (Грибановского) —
в последствии Предстоятеля РПЦЗ — в том, что тот «продолжает
называть его (Императора Кирилла — М.Н.) Великим Князем по
своей уклончивости. Однако я опасаюсь, что он перехитрит самого
себя...»(«Письма Блаженнейшего Митрополита Антония
(Храповицкого)», Джорданвилл, 1988).
Со своей стороны,
Император Кирилл стремился оказать всяческую помощь и содействие
Русской Зарубежной Церкви. Когда Митрополит Евлогий учинил раскол в
РПЦЗ, Государь Кирилл Владимирович пытался выступить посредником и
примирить архиереев. Лишь властолюбие вла-дыки Евлогия помешало
этому.
Итак, на этом примере
мы можем видеть подлинную симфонию властей (не как некий недостижимый
идеал, но как историческую реальность), при которой Первоиерарх
Церкви является верноподданным Государя, а Государь, в свою очередь,
действует как верный сын Церкви. Конечно, некоторые могут увидеть в
этом и «политиканство», как сделали это
митрополит-раскольник Евлогий, атеист-популяризатор Гордиенко (Н.
Гордиенко, П. Комаров «Обреченные. О русской эмигрантской
псевдоцеркви», Л. 1988) или М. Назаров («Кто наследник
Российского Престола», М. 1996). Кстати, последнему о
«политиканстве» лучше помолчать. Разговоры об этом, право
же, излишняя роскошь, особенно для человека, побывавшего в сидящем на
ЦРУшных подачках НТС, оправдывавшего защитников советской власти в
Белом доме во время недопутча-93 (см. «Российско-американская
совместная революция...», М. 1994), а теперь
переквалифицировавшегося в «эксперты» по Престолонаследию
и РПЦЗ.Для нас же существенным является именно то, что подлинное
здоровое единение духовной и светской власти является практически
осуществимым явлением, а не только умозрительным понятием. Конечно,
реальная земная практика далека от идеала, но стремление к нему
должно быть одним из принципов деятельности и Церкви, и Государей
(даже, если пока они реально и не правят страной).
Взято из журнала
«РУССКIЙ ОРЕЛЪ».