За
разглашение
– расстрел.
Мы
не можем назвать
имя человека,
о котором расскажем
сегодня. Он сам
об этом попросил.
Ограничимся
только именем
– Василий. Более
полувека назад
его вызвал к
себе командир
батальона и
показал на
разлинованный
лист бумаги,
лежавший на
столе.
– О том,
где был и что
делал, никому
и никогда не
говорить. За
разглашение
военной тайны
– расстрел,
родные будут
репрессированы.
Распишись, что
предупрежден.
Такую
подписку старшина
давал уже несколько
раз, но обычно
командиры
называли срок
неразглашения
– 25 лет, а в этот
раз комбат о
сроке промолчал.
Стало быть,
хранить ту
тайну надо было
вечно.
Фронтовой
связист до сих
пор не знает,
может ли он
рассказывать
о том, что Советская
армия делала
в конце 40-х в Китае
и Корее. Но
рассказал…
ДОБРОВОЛЬЦЫ
С ГОЛОДУХИ
20
октября 1943 года
Василий получил
повестку о
призыве в армию,
чему был несказанно
рад. Конечно,
на фронте и
убить могут,
но там, по крайней
мере, хоть кормят.
Досыта он не
ел уже год, с
того самого
дня, как три
тысячи 16-летних
парней из Мордовии
погрузили в
эшелон и отправили
в Забайкалье.
Закон тогда
был – набирать
молодежь в
фабрично-заводские
училища в
обязательном
порядке. Хочешь
или нет, а Родина
приказывает!
В
военкомате
предупредили
сразу: в пути
кормить не
будут, так что
берите из дому
продуктов на
месяц. А что
возьмешь, когда
война второй
год идет? Сухари,
разве что.
Вот
их и грыз Василий
целый месяц,
пока эшелон
не прибыл в
Улан-Удэ, столицу
Бурят-Монгольской
АССР. На берегу
Байкала, в тайге
у станции Мысовая
«трудовые
резервы» ждала
школа ФЗО-4
эвакуированного
из Керчи судостроительного
завода.
***
Дощатые
нары в бараке
покрыты только
старым матрацем,
набитым слежавшейся
соломой. Но
даже он кажется
мягче пуховой
перины, когда
ровно в шесть
утра старик-мастер
объявляет
подъем на завтрак.
Жрать хочется
жутко, но в столовую
никто не спешит.
Стоит ли бежать
ради пяти ложек
пустой баланды
и куска хлеба
из неободранного
овса.
В семь
на работу –
делать шлюпки
и небольшие,
шесть на два,
дощатые самоходные
баржи со странным
названием
«кавасаки».
В обед та же
баланда и остатки
600-граммовой
хлебной пайки.
Отработал
двенадцать
часов и можешь
отправляться
на свой тощий
матрац. Кормить
больше не
будут.
Вообще-то
Байкал под
боком, рыбы
наловить можно,
но берег то и
дело патрулируют
солдаты. Рыбу
что ли охраняют?
Так ее же много,
на всех хватит.
Хорошо хоть
мастер добрый
попался. У него
можно на ночь
сеть выпросить.
Главное – напроситься
работать с
земляками в
ночную смену.
Норму быстренько
выполнили,
плоскодонку
(специально
для этого дела
сколоченную)
до берега дотащили,
и за омулем.
Закидывали
один раз, потом
плыли обратно.
Отдавали мастеру
сеть и его долю
улова, а сами
шли в тайгу,
разводили
костер и жарили
рыбин над углями,
насадив на
прутья. Эх, красота!…
Жалко, что не
каждый день.
***
О
фронте мечтали.
И не потому,
что так уж хотели
биться с врагом.
Нет, просто
очень хотелось
есть. На фронт
бежали, прячась
в закутках
товарных поездов
и воинских
эшелонах. О
побегах знала
вся школа, беглецам
всем миром
собирали сухари
на дальнюю
дорогу. Обратно
вернулись все,
кроме двоих,
да и то неизвестно:
доехали они
до фронта, или
просто замерзли
насмерть на
длинных перегонах.
И
вот, наконец-то,
в октябре 1943-го
вышел приказ
о призыве 26-го
года. На завод
прибыл эшелон
с новыми 16-летними
работниками,
которым даже
зарплата не
полагалась.
Кто же за обучение
платит?
КАЗАРМА
– РАЙ
Новобранцев
привезли в
Нижнеудинск,
в 25-ю отдельную
школу снайперов.
По численности
почти дивизия
– шестнадцать
батальонов.
И учили по-настоящему.
С шести утра
до одиннадцати
вечера занятия:
строевая (как
же без нее в
армии), изучение
снайперских
винтовок, стрельбы.
Или покажет
командир площадь
на карте: идите
туда и маскируйтесь.
Через час приду
проверю. Хоть
в снег закопайся,
хоть на дерево
залезь, но чтобы
все следы замел,
чтобы за три
шага тебя разглядеть
невозможно
было.
Гоняли
до седьмого
пота, но это
ничего. И что
все три месяца
без выходных
– тоже ничего.
Обмотки к ботинкам
не выдали, за
портянки снег
набивается?
Потерпим, переживем.
Главное – кормят-то
как! Раз в десять
лучше, чем в
ФЗО. Даже сливочное
масло дают. В
трехэтажной
казарме на
троих две кровати,
но ватные матрацы
белыми простынями
застелены.
Рай!
Подкормился
Василий, снайперскую
трехлинейку
и самозарядку
СВТ освоил. На
занятиях по
рукопашному
бою приемам
научился, финкой
и штыком работать,
ослеплять
противника
горстью песка,
брошенного
в глаза.
Через
три месяца
отобрали 150 человек,
и пошла маршевая
рота до станции
Оловянная. Там
обмундировали
снайперов во
все новенькое.
Ждали отправки
на фронт, а тут
«покупатель»
из Читы приехал,
набирать курсантов
в учебный
радиобатальон.
Еще
три месяца
изучал Василий
азбуку Морзе,
учился работать
на рации. Прием-передача,
120 знаков в минуту
– отлично. Это
если открытым
текстом. А если
радиограмма
шифрованная,
то группами
по пять цифр.
Передал за
минуту 20 групп
и можешь с гордостью
носить звание
радиста первого
класса.
НА
ТУРЦИЮ?
9 августа
1945 года кавалерийская
группа генерала
Плиева перешла
границу с
Маньчжурией,
чтобы затем
пройти без
остановки почти
900 километров.
Колонна, в которой
были и монгольские
конники, растянулась
от горизонта
до горизонта.
В эскадроне
связи, в крытом
кузове полуторки
батальонной
радиостанции
проделал этот
путь и Василий.
В
день на человека
по кружке воды.
Больше старшина
из канистры
ни капли не
даст, вода для
радиатора
нужна. А тут
еще сухой паек.
Поймать бы ту
интендантскую
сволочь, что
его выдумала:
каждому солдату
по соленой
селедке и по
куску сахара
размером с
кулак. Селедку,
само собой, все
сразу же повыбрасывали,
а сахар, отливающий
синим гранитным
блеском, рубили
топором на
мелкие кусочки,
которые перекатывали
в пересохшем
рту, заглушая
жажду. Днем-то
жара больше
50 градусов.
Потом
два дня перебирались
через горный
хребет Большого
Хингана. В машине
только шофер,
остальные
следом на своих
двоих. Иначе
нельзя. На глазах
Василия сорвались
в пропасть
«студебеккер»
и несколько
танков.
Дошли
до города Жэхэ
(километрах
в 120 от Пекина),
Плиев выслал
парламентеров,
японцы сдаться
отказались.
Ну, нет так нет.
Сперва катюши
жахнули, потом
генерал построил
всех: «Ребята,
пошли!»
Вот
так примерно
и громили Квантунскую
армию. Корпус
вывели обратно
за границу, а
Василий вскорости
получил медаль
«За отвагу»,
хотя никаких
особых подвигов
вроде бы не
совершал. Хотя,
держать связь
при пятидесятиградусной
жаре – тоже
своего рода
подвиг.
Война
с Японией
закончилась,
Плиев полетел
в Москву, получать
из рук Сталина
вторую звезду
Героя. А после
возвращения
по корпусу
поползли слухи:
поедем в Турцию,
Дарданеллы
воевать, Турция-то
тоже у Гитлера
в союзниках
была. Дескать,
Верховный
генералу так
и сказал: «Разобьем
турок, а уж потом
домой». До января
46-го года ждали,
потом слухи
как-то сами
собой утихли.
ДАЁШЬ
ПЕКИН!
406-й отдельный
Краснознаменный
Хинганский
полк связи
базировался
в Баин-Тумене,
когда в 1947 году
с Китае началась
гражданская
война. С одной
стороны войска
генералиссимуса
Чан Кай-ши, с
другой – революционная
армия Мао Цзэ-дуна.
Гоняли они друг
друга по всей
стране, с переменным
успехом.
В
конце 47-го года
революционная
армия крепко
прижала два
полка чанкайшистов.
Деваться им
было некуда,
вот они и отступили
на монгольскую
территорию.
Граница-то
только на картах
была обозначена,
а в самой степи
ни колышка, но
Советский союз
отреагировал
на это мгновенно.
Глава
правительства
Нанкина, китайский
генерал Чан
Кайши (справа),
сидит рядом
с генералом
Lung Yun, председателем
правительства
провинции
Юньнань, в Нанкине,
27 июня 1936 года.
Если
бы не части
Красной Армии,
окружившие
Пекин, возможно,
сейчас бы китайцы
считали народным
героем не Мао
Цзе-дуна, а
генералиссимуса
Чан Кай-ши.
406-й полк
связи был в
срочном порядке
переброшен
к китайской
границе. Конечно,
связисты – не
самая грозная
сила, но в том-то
и дело, что
поддерживала
его вся армейская
артиллерия.
И так поддержала,
что пехоте
вообще ничего
делать не пришлось.
Чанкайшистов
просто сожгли
огнем «катюш».
После
этой операции
Василий в первый
раз дал подписку
о неразглашении.
Чтобы
иметь хоть
какое-то представление
об обстановке
на китайской
территории,
наше командование
постоянно
посылало через
границу разведгруппы.
В одну из них
попал и Василий.
Задача: скрытно
углубиться
на 10-20 километров
и выяснить, чьи
войска в данный
момент контролируют
приграничную
территорию.
Переоделись
в гражданское,
документы и
награды сдали.
Отдельный
приказ: в плен
не сдаваться,
но если уж попал,
то ни слова о
том, кто и откуда.
Молчи, даже
если пытать
будут. А лучше
заранее один
патрон для себя
припасти. Они
с пленных живьем
кожу сдирают.
Автомат,
пистолет в
кобуре, патронов
– сколько унесешь.
И обязательно
десантная
финка. Именно
ей Василий
обязан жизнью.
В тот раз, уже
возвращаясь
домой, разведчики
остановились
отдохнуть в
кустарнике
между сопок.
Китайцы подкрались
совершенно
бесшумно, рассчитывая
взять русских
солдат живыми.
Спасло только
то, что кто-то
успел заметить
мелькнувший
в кустах чужой
силуэт.
Короткая
схватка – наших
шестеро, их
вдвое больше.
Пара коротких
очередей в
упор, и рукопашная.
Василий даже
не успел вытащить
из кобуры свой
«ТТ», как получил
прикладом в
плечо. Вот тут
и пригодилась
подготовка,
полученная
в снайперской
школе. Выхватив
нож, он всадил
его в тело врага,
даже не успев
подумать, что
впервые в жизни
убивает человека.
Некогда было
думать – тут
или ты, или тебя.
Потом заколол
еще одного.
В
часть из шести
человек вернулись
двое, остальные
остались лежать
на китайской
земле в неглубоких
могилах, не
обозначенных
ни крестом, ни
табличкой. А
Василий в очередной
раз дал подписку
о неразглашении.
В
конце августа
49-го года полк
снова подняли
по тревоге.
Армия Чан Кай-ши
то ли взяла
Пекин, то ли
собиралась
это сделать.
Одним словом,
«братскому
китайскому
народу» срочно
потребовалась
помощь Красной
армии. И он её
получил.
Несколько
советских
дивизий перешли
границу, форсированным
маршем на машинах
дошли до китайской
столицы и окружили
город. Приказа
вступать в бой
не было. Василий
конечно не
знал, что там
решали в верхах,
но 1 октября
Мао Цзэ-дун
объявил в Китае
советскую
власть, и советские
войска ушли
с китайской
земли. Теперь
уже навсегда.
ПО
ТЫЛАМ АМЕРИКАНСКОЙ
АРМИИ
После
победы над
Японией территория
Кореи была
разделена
надвое по 38-й
параллели.
Севернее – зона
влияния советских
войск, южнее
– американских.
Противостояние
между Севером
и Югом продолжалось
пять лет и
закончилось
гражданской
войной. Официально
советские
войска в ней
не участвовали,
хотя весь мир
знал, что в небе
Кореи воюют
русские летчики
– полк асов-истребителей
под командованием
Кожедуба. О
наземных же
операциях
советских войск
до сих неизвестно
почти ничего.
Вскоре
после начала
войны Василия
и еще одного
связиста из
406-го полка вызвали
в штаб армии
и придали специальной
диверсионной
группе, которая
не имела ни
номера, ни названия.
Командовал
ей полковник,
фамилии которого
Василий не
знал. Всего в
группе было
200 человек. Восемь
офицеров, остальные
по званию не
ниже старшины.
Базировались
диверсанты
в тайге, невдалеке
от места, где
сходятся границы
СССР, Китая и
Кореи.
В
один из дней
солдатам приказали
переодеться
в гражданское,
сдать документы
и все личные
вещи. Вещмешки
доверху набили
взрывчаткой
и патронами.
У Василия из
оружия только
пистолет и
финка, а за плечами
рация РБ – 26
килограммов,
да плюс четыре
запасных батареи
по два кило
каждая. Почти
у каждого
компас.
Посадка
в самолет, открытый
люк, прыжок в
темноту, купол
парашюта над
головой. Когда
все собрались
после приземления,
командир объявил
задачу: пройти
по тылам американских
и южно-корейских
войск через
весь полуостров,
до порта Пусан,
взрывая мосты,
нарушая связь
и другие
коммуникации.
Днем
шли на восток,
скрываясь в
лесополосе,
вечером командир
ставил задачу
нескольким
небольшим
группам, они
уходили в ночь,
через несколько
часов возвращались
и группа шла
дальше. Несколько
раз Василий
слышал отдаленный
гул, видел далекое
зарево взрывов.
В день проходили
по 30-40 километров.
Раз в неделю
вставали лагерем
в лесу, чтобы
хоть немного
отдохнуть.
Каждый
день он настраивал
рацию сперва
на прием, затем
на передачу.
Какие именно
сведения он
передавал в
эфир, не знает
до сих пор. Это
были так хорошо
знакомые по
радиошколе
группы из пяти
цифр – шифровки.
Чтобы
не обременять
себя лишним
грузом, из продуктов
с собой не взяли
совсем ничего.
Кормились за
счет местного
населения.
Заходили в
какую-нибудь
деревню и просто
брали, что нужно.
Крестьяне,
увидев в руках
пришельцев
оружие, предпочитали
не спорить.
Американцы
наверняка
понимали, что
в их тылах действует
хорошо подготовленная
диверсионная
группа, но до
поры до времени
все шло спокойно:
ни преследования,
ни обстрелов.
Только однажды
в небе появились
американские
бомбардировщики
– «летающие
крепости» и
сбросили неподалеку
несколько бомб
с напалмом. Это
страшное зрелище
Василий будет
помнить всю
жизнь: от земли
до неба встала
сплошная стена
огня. Деревья
сгорали, как
спички – за
долю секунды,
даже земля
горела. Случайной
ли была та
бомбардировка,
или противник
уже вышел на
след отряда
– неизвестно.
Но все равно
страшно.
В
один из дней,
когда до порта
Пусан осталось
всего ничего,
а взрывчатка
была почти
полностью
израсходована,
разведчики
вернулись с
неприятными
известием:
группа со всех
сторон окружена
плотным кольцом
американских
войск. Полковник
несколько раз
приказал Василию
связаться со
штабом, отправил
и получил несколько
шифрованных
радиограмм.
Заняв круговую
оборону, отряд
двое суток ждал
приказа.
Американские
солдаты – союзники
в 1945-м, враги в
1950-м
Наконец
командир решил
прорываться
с боем. Ночью,
открыв шквальный
огонь из всех
стволов, удалось
пробить узкий
коридор. Бросились
в него и попали
под перекрестный
огонь пулеметов.
Василий бежал,
едва видя перед
собой силуэты
товарищей,
несколько раз
едва не упал,
споткнувшись
о чьи-то неподвижные
тела. Сбивалось
на бегу дыхание,
рация больно
била по лопаткам.
Пальнув пару
раз в темноту
из пистолета,
Василий решил
приберечь
оставшиеся
патроны. Мало
ли что.
Из окружения
вышли семьдесят
человек. Остальные,
в том числе и
все офицеры
отряда, либо
были убиты,
либо попали
в плен. Дальше
группу вели
по очереди,
ориентируясь
по компасу, на
север. Наконец
вышли к какой-то
железнодорожной
станции, погрузились
в вагоны и приказали
машинисту ехать
к советской
границе.
За
эту операцию
никто из выживших
участников
награжден не
был.
***
После
начала Перестройки,
когда с экрана
телевизора
стали открыто
говорить о том,
о чем раньше
и подумать было
страшно, Василий
Петрович на
всякий случай
послал запрос
в Центральный
архив Министерства
обороны. Так,
на всякий случай:
узнать, снят
ли уже гриф
секретности
с событий, в
которых он
участвовал.
В ответе ЦАМО
значилось:
«Войсковая
часть №…, о которой
вы запрашивали,
в боевых действиях
участия не
принимала».
Оригинал
взят у
maximus67
в За
разглашение
– расстрел.
Советские
диверсанты
в Китае и Корее
Автор
Михаил Ишенин
Газета «Город
мой» за 18.12.2002 г.