Воины Второй гражданской

Любое значительное историческое событие неизбежно порождает множество самых противоречивых мифов, содержание которых зависит от того, в чьих интересах распространяется та или иная “научная версия” события. Из всех войн в истории человечества безусловным лидером по числу созданных, а также по сей день создаваемых и поддерживаемых мифов являетcя Вторая мировая. Один из самых культивируемых и не подлежащих - как в СССР, так и в нынешней РФ - сомнению военно-исторических мифов вкратце выглядит так: 22 июня 1941 года ровно в 4 часа воплощение темных сил зла гитлеровская Германия вероломно напала на средоточие добра и света миролюбивый Советский Союз, являвшийся по совместительству одним из воплощений Святой Руси. Советские граждане, все как один, грудью встали на защиту социалистической Родины и любимого Вождя, дорогого товарища Сталина. Да, были, конечно, отдельные, перешедшие на сторону немцев предатели - все без исключения трусы и шкурники, но это для советского человека явление нетипичное и вообще, как говорится, в семье не без урода.

Между тем, факты, которые, по словам вышеупомянутого тов.Сталина, “упрямая вещь”, никак не позволяют в этот миф уверовать. Сегодня уже не секрет, что в рядах Вермахта, даже в конце войны, когда уже буквально всем стало ясно, на чьей стороне будет победа, воевал, как минимум, один миллион “советских граждан”. Если поверить на слово советским и постсоветским агитаторам, то все они эти бывшие советские граждане – трусы и сволочи. Но вот только какая странность. Все они почему-то переставали быть оными, как только переходили на сторону врага. И уже дальше сражались отчаянно, отважно, “не щадя живота своего”, так, как умеют сражаться только русские люди.

Трусость – это почти непреходящее свойство души, а душу взрослого человека – не переделаешь. Трусость – это ушедшее далеко в патологию превалирование чувства, инстинкта самосохранения над всеми остальными инстинктами, чувствами и понятиями. В том числе и над чувством чести, над понятиями воинского долга, верности Родине, элементарной человеческой порядочности. И вдруг – вчера, у “наших”, этот человек патологический трус, а завтра, у “ненаших”, он, тот же самый, опять же вдруг, становится героем. Но ведь так не бывает.

И тем большего внимания заслуживают те советские граждане, которые встали на путь вооруженной борьбы с советской властью не в первые дни, недели или месяцы войны Германии против СССР, а уже после знаменитого приказа № 227 “Ни шагу назад”, после создания заградительных отрядов, после создания штрафных батальонов и рот. И даже после того, как огненный вал войны постепенно переменил вектор своего движения, развернувшись с востока обратно на запад.

Чисто теоретически еще можно, пусть и с большой натяжкой, но объяснить случаи массового перехода советских военнослужащих на сторону Германии в первый период войны. Объяснить слабостью духа и неуверенностью советских солдат в конечном исходе войны в условиях непрекращающегося наступления вермахта. Но как объяснить эти случаи, когда советские войска, пусть медленно, но верно, и неумолимо – начали отвоевывать некогда утраченные территории? Как объяснить случаи, происходившие уже на территории Европы, в Польше, Венгрии, Румынии, Югославии? Когда даже многие немцы уже не верили в свою победу?

Бывшему белому офицеру Хольмстон-Смысловскому-Регенау германское командование позволило в ноябре-декабре 1944 года провести на советско-германском фронте пропагандистскую акцию. В течение буквально пары недель работники Хольмстон-Смысловского из числа бывших советских военнослужащих регулярно вели радиопередачи и передачи по громкоговорителям, установленным перед линиями окопов советских войск на переднем крае. Они от лица Русской Освободительной Армии призывали солдат Красной Армии к переходу на их сторону, чтобы вместе бить коммунистов. Результатом этих передач стали несколько сотен русских перебежчиков из РККА. И это только на одном ограниченном участке фронта в декабре 1944 года.

На территории Курляндского котла весной 1945 года представители РОА разбросали в лесах листовки, в которых говорилось о создании в ноябре 1944 года Комитета Освобождения Народов России, Русской Освободительной Армии, о Пражском Манифесте КОНР, о его целях и задачах. Результатом стали массовые выходы из леса партизан и сдача ими оружия. При этом партизаны не сдавались в плен, а изъявляли желание вступить в ряды РОА и дальше уже продолжать вооруженную борьбу в рядах РОА с “любимой” советской властью. И это – весной 1945 года, на отрезанной уже длительное время со всех сторон советскими войсками территории Курляндского котла. Последний перебежчик из Красной Армии к немцам был зафиксирован 24 апреля 1945 года – это был летчик, который на своем самолете перелетел на территорию, контролируемую вермахтом в ходе битвы за Берлин.

В ходе январского 1945 года наступления советских войск в Польше и Восточной Пруссии, когда Вермахт был уже не в состоянии более сдерживать натиск Красной армии, немцы в течение января-марта сдали огромные территории. Но везде, где это происходило, каждый клочок земли давался советским войскам ценой огромных потерь в людях и технике. Германские войска отступали только после отчаяннейшего сопротивления, после непрерывных изматывающих обе стороны напряженнейших боев и сражениий. И вот в конце марта 1945 года остатки 4-й полевой армии вермахта, оттесненные предыдущими боями на берега залива Фрише-Хафф, так и не сдавшись, отступили с целью продолжения дальнейшего сопротивления. Две тысячи пятьсот тридцать солдат, две тысячи восемьсот тридцать раненых и три тысячи триста добровольцев русской и других национальностей, которые присоединились к 4-й армии, достигли Нерунга.

По сути, большую часть уцелевших бойцов 4-й полевой армии вермахта в марте 1945 года представляли собой именно русские добровольцы. Это совсем не означает, что превышение в численности русских добровольцев над оставшимися в живых немецкими солдатами произошло в результате того, что русские добровольцы укрывались от боев. Напротив, русскими добровольцами затыкались “дыры”, периодически возникавшие тут и там на фронте. Русскими германское командование дорожило менее всего. Превышение числа русских добровольцев над оставшимися в живых немецкими солдатами в 4-й полевой армии вермахта обусловлено тем, что число русских добровольцев в 4-й полевой армии вермахта было высоким изначально. 4-я полевая армия вермахта, или ее остатки, по своему национальному составу стала, как это ни парадоксально прозвучит, русской армией.

Это говорит о многом и, прежде всего о том, что, дойдя в прямом смысле этого слова до последней черты - до последней точки суши, русские солдаты не сложили оружия против советской власти. А “на дворе” стоял конец марта 1945 года… В дальнейшем 4-я полевая армия вермахта, кое-как пополненная немецкими ополченцами, билась с Красной армией уже под Берлином, и до самых последних дней войны в ее рядах героически сражались эти несколько тысяч русских добровольцев. Наемники, трусы и шкурники так не воюют.