Кадеты
и юнкера в Белом движении
Воспитанные в твердых
принципах службы за Веру, Царя и Отечество, кадеты и юнкера, для
которых. эта формула являлась смыслом и целью всей их будущей жизни,
приняли революцию 1917 года, как огромное несчастье и гибель всего,
чему они готовились служить и во что верили. Красный флаг, заменивший
русский национальный, они сочли, с первых же дней его появления, тем,
чем он в действительности и был, а именно грязной тряпкой,
символизирующей насилие, бунт и надругательство над всем для них
дорогим и священным.
Хорошо зная об этих
настроениях, которые кадеты и юнкера не считали нужным скрывать от
новой власти, она поспешила в корне изменить быт и порядки
военно-учебных заведений. В первые же месяцы революции Советы
поспешили переименовать кадетские корпуса в «гимназии военного
ведомства», а роты в них — в «возрасты»,
строевые занятия и погоны отменить, а во главе корпусной
администрации поставить «педагогические комитеты», куда,
наряду с офицерами-воспитателями, директорами и ротными командирами,
вошли и стали играть в них доминирующую роль солдаты-барабанщики,
дядьки и военные фельдшера. Помимо этого, революционное правительство
в каждый корпус назначило «комиссара», являвшегося «оком
революции». Главной обязанностью таких «комиссаров»
было прекращать на корню все «контрреволюционные выступления».
Офицеры-воспитатели стали заменяться штатскими учителями, под именем
«классных наставников», как в гражданских учебных
заведениях.
Все эти реформы
кадетская среда встретила единогласным возмущением. При первых же
известиях о начавшейся в разных местах России гражданской войне
кадеты стали массами покидать корпуса, чтобы вступить в ряды Белых
армий, сражавшихся против большевиков. Однако, как молодежь,
воспитанная в твердых принципах воинской чести, кадеты в лице их
строевых рот, прежде чем покинуть навсегда родные корпуса, приняли
все от них зависящие меры, дабы спасти свои знамена — символ их
воинского долга — не допустить, чтобы они попали в руки
красных. Кадетские корпуса, которым удалось в первые месяцы революции
эвакуироваться в районы Белых армий, взяли знамена с собой. Кадеты же
корпусов, оказавшихся на территории советской власти, сделали все от
них зависящее и возможное, чтобы скрыть свои знамена в надежных
местах.
Знамя Орловского
Бахтина корпуса тайно было унесено из храма офицером-воспитателем
подполковником В. Д. Трофимовым, совместно с двумя кадетами и
спрятано в надежном месте при очень трудных обстоятельствах. Кадеты
Полоцкого кадетского корпуса, с опасностью для собственных жизней,
спасли знамя из рук красных и вывезли его в Югославию, где око затем
было передано Русскому кадетскому корпусу. В Воронежском корпусе
кадеты строевой роты тайно вынесли из храма знамя, а на его место в
чехол положили простыню. Исчезновение знамени красные заметили лишь
тогда, когда оно находилось уже в надежном месте, откуда было затем
вывезено на Дон.
Среди известных случаев
спасения знамен, принадлежавших кадетским корпусам, самое
значительное дело было совершено кадетами-симбирцами, которые, вместе
со знаменем своего корпуса, спасли и хранившиеся с ним два знамени
Полоцкого кадетского корпуса.
Это славное дело
выделяется не только числом спасенных знамен, но и количеством лиц,
принимавших в этом то или иное участие.
К началу марта 1918
года Симбирский кадетский корпус уже находился под контролем местных
большевиков. У входа в корпусное здание стояли часовые. В вестибюле
располагался главный караул с пулеметами. Знамена находились в
корпусной церкви, дверь которой была закрыта на ключ и охранялась
часовым. А рядом, в столовой был караул из пяти красногвардейцев.
О намерении большевиков
отобрать знамена, сообщил, пришедший во 2-е отделение 7-го класса,
полковник Царьков, один из корпусных преподавателей, особенно любимый
кадетами. Поцеловав близ стоявшего кадета, полковник этим намекнул
кадетам на их обязанности в отношении корпусной святыни.
Отделение поняло намек
и, не посвящая других кадет, составило план похищения знамен, в
исполнении которого приняли участие все, без исключения, кадеты
славного второго отделения, выполняя полагающиеся, сообща продуманные
и распределенные задачи.
Кадетам А. Пирскому и
Н. Ипатову посчастливилось незаметно снять слепок ключа от церковной
двери. А вечером, когда хитростью удалось отвлечь внимание часового и
караула, заготовленным по слепку ключом открыли церковь, сорвали
полотнища и, охраняемые всюду расставленными «махальными»,
доставили знамена в свой класс.
Снимали знамена: А.
Пирский, Н. Ипатов, К. Россин и Качалов — прикомандированный
кадет 2-го Петербургского кадетского корпуса.
Большевики, утром
заметившие исчезновение знамен, производили обыски во всех помещениях
корпуса, но безрезультатно. Знамена, очень находчиво, были скрыты в
классе же, на дне бочонков с пальмами. Но возникла новая задача —
вынести знамена из корпуса. Через два дня, когда по сговору
предстояло передать знамена находившемуся в городе прапорщику
Петрову, который лишь в 1917 году окончил Симбирский же корпус, —
решили действовать «на ура». Самые сильные кадеты
отделения спрятали знамена за пазуху, их окружили толпой и разом
кинулись через швейцарскую, мимо растерявшихся часовых, на улицу.
Потом, когда передача
знамен уже была произведена, вернулись в корпус и объяснили свою
выходку желанием подышать свежим воздухом, прогуляться.
В дальнейшем, уже после
роспуска корпуса, большевики арестовали целый ряд корпусных офицеров,
обвиняя их в сокрытии знамен. Находившиеся еще в городе кадеты
славного второго отделения собрались для обсуждения вопроса —
как бы выручить из тюрьмы офицеров, даже не знавших, где находятся
знамена. Кадеты А. Пирский, К. России и Качалов предложили, что они
сознаются большевикам в похищении знамен, а при допросах будут
заявлять, что знамена увез Н. Ипатов, который больше месяца тому
назад уехал в Манчжурию.
Так и поступили.
Воспитатели вышли из тюрьмы, а их места заняли кадеты. Но Бог
вознаградил их дух: так получилось, что суд признал их невиновными
... А от мести большевиков им удалось сбежать.
Знамена переданы были
на хранение сестре милосердия Евгении Викторовне Овтрахт. Она
спрятала их и передала в руки генерала барона Врангеля после занятия
добровольцами гор. Царицына. Приказом за № 66 от 29 июня 1919 года за
этот подвиг она была награждена Георгиевской медалью. В январе 1955
года знамя, спасенное г. Овтрахт, ставшей игуменьей Эмилией, прибыло
в США и ныне находится в митрополичьем храме Синода Зарубежной
Церкви.
Кадеты Омского корпуса
в 1918 году, получив от красного командования приказ снять погоны,
вечером того же дня собрались всем корпусам в сборной зале, сложили
все погоны в гроб, который затем старшими кадетами был зарыт в землю.
Знамя Сумского кадетского корпуса, ныне также находящееся в США,
спасено с опасностью для его жизни кадетом Димитрием Потемкиным.
В Белой борьбе за
Россию против красных первыми выступили в октябре 1917 года
Александровское военное училище и кадеты трех московских корпусов.
Юнкера несколько дней подряд защищали Москву от захвата ее
большевиками, причем третья рота Училища, даже и после поражения не
пожелавшая сдать оружия, была красными уничтожена поголовно. Узнав о
выступлении юнкеров-александровцев против красных, строевая рота
Третьего московского Императора Александра II корпуса присоединилась
к юнкерам и заняла позицию вдоль реки Яузы, в то время, как строевая
рота Первого московского корпуса прикрывала юнкерский фронт с тыла.
Под огнем превосходившего их числом противника юнкера и кадеты,
расстреливаемые со всех сторон, стали отходить к реке Яузе, где и
задержались. В это время строевая рота Второго московского корпуса,
построившись в сборной зале под командой своего вице-фельдфебеля
Слонимского, обратилась с просьбой к директору корпуса разрешить
выйти на помощь юнкерам и кадетам двух других корпусов. На это
последовал категорический отказ, после чего Слонимский приказал
разобрать винтовки и, со знаменем во главе, повел роту к выходу,
который загородил собой директор корпуса, заявивший, что «рота
пройдет только через его труп». Правофланговыми кадетами
генерал был вежливо отстранен с пути и рота явилась в распоряжение
командующего сборным юнкерско-кадетским отрядом на реке Яузе. Кадеты
трех московских корпусов и юнкера-александровцы покрыли себя в эти
дни бессмертной славой в борьбе с красными. Они бились в течение двух
недель, доказав на деле, что значат для русского кадета и юнкера
товарищеская спайка и взаимная выручка.
В дни большевистского
переворота в октябре 1917 года с оружием в руках сражались против
большевиков в Петрограде почти все военные училища во главе с
особенно пострадавшим в этой борьбе Николаевским инженерным.
Морской кадетский
корпус в Петрограде в первые дни революции подвергся нападению
бунтующей черни и солдат, во главе с вышедшими из повиновения нижними
чинами Лейб-Гвардии Финляндского полка и запасных частей. Директор
Морского корпуса адмирал Карцев приказал раздать оружие гардемаринам
и старшим кадетам, и корпус оказал бунтовщикам вооруженное
сопротивление.
Желая спасти
гардемаринов и кадет, директор Морского корпуса вышел в вестибюль и
вступил в переговоры с нападающими, заявив им, что в здание корпуса
он толпу не пустит, так как отвечает за казенное имущество, но готов
выдать некоторое число винтовок и разрешит делегатам осмотреть все
помещения, дабы убедиться в отсутствии пулеметов, в стрельбе из
которых агитаторы обвиняли Морской корпус. Однако, в то время, как по
приказу адмирала Карцева его помощник — инспектор классов
ген.-лейт. Бригер отправился с делегатами для осмотра корпуса, на
адмирала было произведено нападение, он получил удар прикладом по
голове и был увезен в здание Государственной Думы, где тяжело себя
ранил, покушаясь на самоубийство. Заместивший адмирала Карцева
ген.-лейтенант Бригер на посту директора корпуса, распустил кадет и
гардемаринов по домам и в этот день, в сущности, закончилось
216-летнее служение корпуса Российской империи.
В Воронежском кадетском
корпусе, когда пришел манифест об отречении Государя Императора,
который директор прочел в церкви, настоятель храма —
законоучитель корпуса о. протоиерей Стефан (Зверев), а за ним и все
кадеты зарыдали. В тот же день кадеты строевой роты сорвали с
флагштока красную тряпку, вывешенную писарями и, при открытых окнах,
сыграли национальный гимн, подхваченный голосами всего корпуса. Это
вызвало прибытие к зданию корпуса красной гвардии, которая
намеревалась перебить кадет. Последнее с большим трудом было
предотвращено директором, генерал-майором Белогорским.
В первые дни
большевизма, осенью и зимой 1917 года, все кадетские корпуса на Волге
были разгромлены, а именно: Ярославский, Симбирский и Нижегородский.
Красногвардейцы ловили кадет в городах и на станциях железных дорог,
в вагонах, на пароходах, избивали их, калечили, выбрасывали на ходу
поездов из окон и бросали в воду. Уцелевшие кадеты этих корпусов
одиночным порядком прибывали в Оренбург и присоединялись к двум
местным корпусам, в дальнейшем разделив их судьбу.
Псковский кадетский
корпус, переведенный в 1917 году из Пскова в Казань и разместившийся
в здании Духовной семинарии на Арском поле, во время октябрьского
выступления большевиков в этом городе, как и московские кадеты,
присоединился к местным юнкерам, сражавшимся с красными. В 1918 году
кадеты-псковичи выступили походным порядком на Иркутск, где снова с
оружием в руках ,уже в 1920 году, сражались против красной власти.
Часть из них погибла в боях, а уцелевшие, перебравшись в Оренбург,
продолжали борьбу с красными. Одному кадету удалось в Сибири даже
организовать свой собственный партизанский отряд. Знамя Псковского
корпуса было спасено из рук красных корпусным священником,
настоятелем о. Василием.
Командир второй роты
Симбирского кадетского корпуса, — полковник Горизонтов,
преодолевая тысячи затруднений и опасностей, вывел остатки корпуса в
Иркутск, где в декабре 1917 года юнкера тамошнего военного училища не
позволили местным большевикам захватить власть в городе, сражаясь с
красной гвардией в течение восьми суток. В эти дни юнкера потеряли
убитыми и ранеными больше 50 человек и несколько офицеров, но сами
перебили свыше 400 красных.
17 декабря 1917 года
строевая рота Оренбургского Неплюевского корпуса, под командованием
своего вице-фельдфебеля Юзбашева, ушла из корпуса и присоединилась к
отряду оренбургских казаков атамана Дутова. В их рядах кадеты приняли
участие в боях с красными под Карагандой и Каргадой, понеся потери
ранеными и убитыми, а затем остатки роты, совместно с юнкерами
Оренбургского казачьего училища, оставили Оренбург и степями
двинулись на юг. Этот поход описан талантливым пером кадета-писателя
Евгения Яконовского. Кадеты Оренбургского Неплюевского корпуса
(выпускного класса) впоследствии почти целиком составили команду
броневого поезда «Витязь», как другие кадеты составляли
команды бронепоездов «Слава офицера» и «Россия».
В январе 1918 года
юнкера Одесского пехотного училища, вместе со своими офицерами, были
окружены в здании училища со всех сторон красногвардейскими бандами.
Оказав им энергичное сопротивление, юнкера только на третий день боя,
и то по приказанию начальника Училища, полковника Кислова, оставили
здание одиночным порядком и группами, чтобы пробраться на Дон и
вступить в ряды Добровольческой армии.
В октябре 1917 года
Киевское пехотное имени Великого Князя Константина Константиновича
военное училище вступило в бой с красными впервые на улицах Киева и
понесло в этом бою первые потери. Захватив силой оружия поездной
состав на вокзале, оно перешло на Кубань, где в рядах кубанских
частей участвовало в Ледяном походе и при взятии Екатеринодара.
Начиная с осени 1917
года и до зимы 1923 года огромные пространства России были охвачены
Гражданской войной. В этой грандиозной борьбе русские кадеты и юнкера
заняли самое почетное место, подтверждая принцип того, что «погоны
у кадет разные, но душа одна». Кадеты и их старшие товарищи и
братья — юнкера понесли страшные потери убитыми, ранеными и
замученными ,не говоря уже о навеки искалеченных физически и морально
на всю их остальную жизнь. Эти дети и юноши-добровольцы были самым
прекрасным и, вместе с тем, самым тягостным из всего в Белом
движении. Об их участии в этой страшнейшей из войн должны быть
впоследствии написаны целые книги, о том, как пробивались в Белые
армии эти дети и юноши, как бросали свои семьи, как находили, после
долгих трудов и поисков, обетованную армию.
Первые отряды
добровольцев, начавшие бороться с красными у Ростова и Таганрога,
были в огромном своем большинстве составлены из кадет и юнкеров, как
и отряды Чернецова, Семилетова и других основоположников борьбы с
красными. Первые гробы, неизменно провожаемые в Новочеркасске
печальным атаманом Калединым, заключали в себе тела убитых кадет и
юнкеров. На их похоронах генерал, Алексеев, стоя у открытой могилы,
сказал:
— Я вижу
памятник, который Россия поставит этим детям, и этот памятник должен
изображать орлиное гнездо и убитых в нем орлят ...
В ноябре 1917 года в
гор. Новочеркасске сформировали Юнкерский батальон, состоявший из
двух рот: первой юнкерской, под командой ротмистра Скосырского и
второй кадетской, под командой штабс-капитана Мизерницкого. 27 ноября
он получил приказание погрузиться в поезд и с полусотней Донского
казачьего военного училища был направлен в Нахичевань. Выгрузившись
под огнем противника, батальон быстро построился, как на учении и,
идя во весь рост, бросился в атаку на красных. Выбив их из
Балабинской рощи, он в ней закрепился и продолжал стрелковый бой при
поддержке двух наших орудий. В этом бою почти целиком погиб взвод
капитана Донскова, состоявший из кадет Орловского и Одесского
корпусов. Найденные после боя трупы оказались обезображенными и
исколотыми штыками. Так кровью русских детей-кадет обагрилась русская
земля в первом бою, положившем основание Добровольческой армии и
Белой борьбе при взятии Ростова-на-Дону. В январе 1918 года в
Екатеринодаре был создан отряд добровольцев имени «Спасения
Кубани», под командой полковника Лесевицкого, состоявший из
кадет различных корпусов и юнкеров Николаевского кавалерийского
училища. В его рядах геройски пали на поле чести кадеты: Георгий
Переверзев — Третьего московского корпуса, Сергей фон
Озаровский — Воронежского, Данилов — Владикавказского и
многие другие, имена которых записаны у Господа Бога...
После взятия Воронежа
отрядом генерала Шкуро, многие кадеты местного корпуса, скрывавшиеся
от красных в городе, записались добровольцами в отряд. Из них в
последующих боях были убиты кадеты-воронежцы: Гусев, Глонти,
Золоторубов, Селиванов и Гроткевич.
Поэтесса
Снасарева-Казакова посвятила свои, рвущие душу стихи
кадетам-добровольцам, погибшим под Иркутском:
«Как звезды были
их глаза.
Простые, русские
кадеты;
Их здесь никто не
описал
И не воспел в стихах
поэта.
Те дети были наш оплот,
И Русь поклонится их
гробу;
Они все там до одного
Погибли в снеговых
сугробах...»
Славой и честью покрыли
себя кадеты всех Российских корпусов, сражавшиеся рядом со своими
старшими братьями-юнкерами на Оренбургском фронте, у генерала Миллера
на Севере, у генерала Юденича под Дугой и Петроградом, у адмирала
Колчака в Сибири, у генерала Дидерихса на Дальнем Востоке, у казачьих
атаманов на Урале, Дону, Кубани, в Оренбурге, Забайкалье, Монголии, в
Крыму и на Кавказе. У всех этих кадет и юнкеров был один порыв, одна
мечта — пожертвовать собой для Родины. Этот высокий подъем духа
и вел к победе. Только им и объяснялся весь успех добровольцев против
многочисленного врага. Это отразилось и на песнях добровольцев
.наиболее характерной из которых является их песня в Ледяном походе
на Кубани:
Вечерней порой,
сомкнувшись в строю,
Поем мы негромкую песню
свою
О том, как в далекие
степи ушли
Мы, дети безумной,
несчастной земли,
И в подвиге видели цель
мы одну —
Спасти от позора родную
страну. :
Пугали нас вьюги и
холод ночной. —
Недаром нам дался поход
Ледяной...»
«Порыв по своей
возвышенности, своему бескорыстию, по самопожертвованию столь
исключительный», — писал один из наших славных
кадет-писателей, — «что подобный ему трудно отыскать в
истории. Этот подвиг тем значительнее, что был совершенно
бескорыстен, мало оценен людьми и лишен лаврового венка победы ...»
Один вдумчивый
англичанин, бывший на юге России во время гражданской войны, сказал,
что
«в истории мира
он не знает ничего более замечательного, чем дети-добровольцы Белого
движения. Всем же отцам и матерям, отдавшим своих детей за Родину, он
должен сказать, что их дети принесли на поле брани святыню духа и в
чистоте юности легли за Россию. И если люди не оценили их жертв и не
воздвигли им еще достойного памятника, то их жертву видел Бог и
принял их души в Свою райскую обитель ...»
Великий Князь
Константин Константинович, предчувствуя ту светлую роль, которая в
будущем достанется :на делю так любимых им кадет, задолго до
революции посвятил им пророческие строки:
«Хоть мальчик ты,
но сердцем сознавая
Родство с великой
воинской семьей,
Гордися ей принадлежать
душой;
Ты не один —
орлиная вы стая.
Настанет день и, крылья
расправляя,
Счастливые пожертвовать
собой,
Вы ринетесь отважно в
смертный бой, —
Завидна смерть за честь
родного края!..»
В дни Белого движения
на Украине, при гетмане Скоропадском, кадетские корпуса были
восстановлены под именем «войсковых бурс» в Киеве, Сумах,
Полтаве и Одессе. Равным образом открылись снова кадетские корпуса:
Хабаровский, Иркутский, Новочеркасский и Владикавказский, так. как
революция и большевизм привели к тому, что за период 1917–18 г.
г. погибли все военные училища и 23 кадетских корпуса из 31,
существовавшего до марта 1917 г. в России. Гибель большинства из них
была ужасна, и беспристрастная история когда-либо отметит те кровавые
события, которые сопутствовали этой гибели, как, например, поголовное
избиение персонала и кадет Ташкентского корпуса, которое можно
приравнять разве к избиению младенцев на заре Нового Завета... Это
была недостойная месть большевиков за то, что строевая рота
ташкентских кадет принимала участие в обороне Ташкентской крепости
вместе с юнкерами и школами прапорщиков.
После разгрома Белого
движения судьба кадетских корпусов, бывших на территории белых армий
сложилась весьма трудно и печально. Так, в день эвакуации Одессы, 25
января 1920 года, только часть Одесского и Киевского корпусов успела,
под огнем красных, погрузиться на пароходы. Другая же часть, не
смогшая пробиться в порт, была вынуждена, повернув обратно,
присоединиться к отступающим из города белым войскам; командовал этой
частью капитан Реммэрт. 31-го января 1920 года в отряде полковника
Стесселя, при отступлении к румынской границе, она геройски защищала
левый фланг отряда в боях под Кенделем и Зельцем, после чего кадетам
удалось переправиться в Румынию. Прилагаемый к настоящей книге приказ
Военного представителя в Румынии от 2/15 апреля 1920 г. говорит
достаточно красноречиво об этом подвиге кадет. Страшные дни,
пережитые ими, талантливо описаны кадетом-писателем Евгением
Яконовским в лучшем его произведении «Кандель».
Хабаровскому корпусу,
после гибели Белой армии в Сибири, пришлось эвакуироваться во
Владивосток на Русский остров, а затем в Шанхай. Сибирский Императора
Александра I корпус через Владивосток и Китай попал в Югославию.
19 декабря 1919 года
наступление красных на Новочеркасск заставило Донской корпус, во
главе с его директором, генералом Чеботаревым, двинуться походным
порядком на юг. Через Новороссийск корпус был эвакуирован в Египет, а
затем в Югославию. Сюда же после эвакуации армии генерала Врангеля,
попали и кадетские корпуса, нашедшие себе приют в Крыму и Сведенные в
Крымский кадетский корпус. В Югославии, благодаря этому, после
ликвидации Белого движения России оказались три кадетских корпуса из
остатков прежних корпусов царского времени, а именно:
1) Крымский — из
кадет Петровского — Потавского и Владикавказского корпусов в
гор. Белая Церковь;
2) Первый Русский —
из остатков корпусов Киевского, Полоцкого и Одесского в гор. Сараево;
3) Донской — из
кадет Новочеркасского, Первого Сибирского и Хабаровского корпусов в
гор. Гаражде.
Впоследствии все эти
три корпуса были сведены в один, названный Первым Русским В. К.
Константина Константиновича кадетским корпусом, кадеты которого
называют себя: «княже-константиновцы»; шефство было дано
приказом Короля Югославии АЛЕКСАНДРА I. Корпус этот просуществовал в
Югославии вплоть до занятия ее войсками Красной армии в последнюю
мировую войну.
Что касается военных
училищ, то во время Белой борьбы на Кубань и Дон из Киева, как
говорилось выше, прибыло первым Киевское пехотное училище. После
сражений на улицах родного города оно, отправившись на Кубань,
приняло участие в ее освобождении, после чего возобновило
военно-учебную работу в Екатеринодаре, а затем в Феодосии. Работа эта
прерывалась участием училища в боях, как, например, в Крыму у
Перекопа, когда оно оставило на нем две офицерских и 36 юнкерских
могил, а затем, в августе 1920 года, приняло участие в десанте на
Кубань генерала Улагая.
Осенью 1920 года жители
гор. Феодосии намеревались поставить на набережной памятник,
представляющий собой занесенную снегом фигуру юнкера, защищающего
Крым. Этот памятник должен был увековечить подвиг Училища, которое в
январскую стужу 1920 года спасло Крым от красных.
Помимо Киевского
училища, в Добровольческой армии на Юге России возродилось также
Александровское пехотное училище, под начальством генерала А. А.
Курбатова. Оно было награждено генералом Врангелем серебряными
трубами с Николаевскими лентами за десантную операцию на Тамани, под
начальством генерала Хамина.
Николаевское
кавалерийское училище было образовано в Галлиполи ,а затем, после
переезда армии, в Югославию обосновалось в Белой Церкви, где дало 3
выпуска, а именно: в ноябре 1922 года, в июле 1923 года и в сентябре
1923 г. Кроме того, перед своим закрытием в 1923 году оно выпустило
эстандарт-юнкеров. Всего окончило его и было произведено в корнеты
352 человека.
В Болгарии некоторое
время существовали прибывшие из Галлиполи Сергиевское артиллерийское
училище, Алексеевское пехотное, Инженерное и Николаевское
артиллерийское.
Морской кадетский
корпус, после эвакуации армии генерала Врангеля из Крыма, обосновался
в Бизерте, где несколько лет продолжал свое существование для того,
чтобы дать возможность гардемаринам и кадетам окончить курс.
Необходимо упомянуть
также о Русском военном училище в Китае, открытом правителем
Манчжурии — маршалом Чжан-Цзо-Лином для пополнения офицерами
его армии, сражавшейся с красными в Манчжурии. Училище сформировали
по программе русских военных училищ мирного времени с двухгодичным
курсом, причем преподавателями и офицерами в нем были русские. Первый
выпуск его имел место в 1927 году, второй в 1928 году. Все юнкера,
произведенные из него в офицеры, русские по национальности, приказом
по Общевоинскому союзу были признаны подпоручиками русской армии.
Наконец, ныне во
Франции, в окрестностях Парижа, существует Русский корпус-лицей имени
Иператора Николая II, благодаря пожертвованию и ежегодной
материальной помощи этому учебному заведению леди Лидии Павловны
Детерлинг. Первым директором его был генерал Римский-Корсаков, по
мысли которого лицей основан. Покровителем корпуса, до самой своей
смерти в 1955 году, являлся августейший кадет и юнкер — Великий
Князь Гавриил Константинович. В 1936 году Глава Дома Романовых
пожаловал леди Детерлинг, в благодарность за большое русское дело, ею
поддерживаемое, титул княгини Донской, при Высочайшем указе.
Ко всему
вышеизложенному не лишним будет добавить, что со времени революции
круто изменился взгляд русского образованного общества за границей на
русские военно-учебные заведения, выказавшее столько геройства и
самоотвержения при защите родины во время Гражданской войны в России.
Этому лучшим свидетельством служит признание одного из руководителей
общественного мнения до революции, писателя и публициста Александра
Амфитеатрова, который в одной из своих статей в зарубежной прессе
воскликнул, изумляясь самопожертвованием и геройством кадет:
«Не знал я Вас,
господа кадеты, честно признаюсь и только теперь осознал глубину
Вашего подвижничества ...»
Заканчивая эту книгу, я
должен с большим удовлетворением признать, что кадеты русских
зарубежных корпусов целиком впитали в себя лучшие традиции кадет
царского времени, в лице княже-константиновцев ныне являясь ядром и
главной опорой Общекадетского объединения за границей. Да пошлет
Господь Бог им счастья дожить до того светлого дня, когда они смогут
передать факел нашей преемственности кадетам будущей свободной
национальной России.
Идя навстречу
пожеланиям многих кадет и исполняя их просьбу, я с удовольствием
присоединяю к своему труду следующие статьи: написанные Сергеем
Палеологом, Михаилом Залесским и Череповым — все затрагивающие
одну и ту же «кадетскую» тему.
А. Марков.