ПОЧЕМУ МЫ ВЕРНУЛИСЬ ПОД ОМОФОР МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ (ОРЛОВА)?

Размышления об уроках раскола.

"Тогда, по познании греховного жития, видел ты себя безответным и сокрушался: не переставай и теперь стоять безответным пред лицом правды Божией; осуждай себя всегда и во всем без всякого оправдания и уклонения льстивого".

Свт. Феофан Затворник, "Путь к спасению", отд. I, М.: 1899, с. 217.

Во славу Божию, а не ради гордости человеческой, да будет писано сие послание к русским людям, жаждущим спасения в ограде Святой Православной Церкви!

Не мне бы, грешному иноку и окаянному раскольнику, только что вернувшемуся на путь истинный из самочинного сборища, поучать кого-либо и приводить высокопарные глаголы об исповедничестве и следовании правде Божией, но имею дерзновение верить в то, что пример моего падения и обращения послужит к душевной пользе многих благонамеренных лиц. Ибо в последние времена по ожесточению сердец и по оскудению любви так легко впасть в губительную прелесть и оказаться вне спасительной ограды Церкви, слепо будучи убежденным в своей правоте!

Считаю, однако, своим долгом в кратких выражениях изобразить наше духовное состояние на момент учинения раскола в 2007 году, каким оно нам представляется ныне, и описать некоторые важные характеристики самочинного сборища епископа Дамаскина (Балабанова) и сообществ, образованных в результате ухода от него отдельных христиан и целых приходов.

Когда последний Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви, блаженнейший митрополит Виталий (Устинов), закончил свой земной путь, и на Свечном Соборе под председательством Местоблюстителя первоиераршего престола архиепископа Антония (Орлова) было принято решение о возвращении нашей Церкви на историческую Родину, вряд ли кто мог предвидеть все те трудности, что встретят Её на земле предков. Традиционно, наибольшую проблему связывали с провокациями и давлением репрессивных органов большевицкого режима, миновать которые не представлялось возможным. Однако, как показали последующие события, Зарубежную Церковь здесь ожидали и другие, более серьёзные проблемы, нежели деятельность неутомимых в своей ненависти к Святой Руси чекистов.

На русской земле наш благочестивый Архипастырь Митрополит Антоний (Орлов) столкнулся с таким богомерзким явлением как советский человек, то есть человек рабского коммунистического воспитания: вчерашний советский гражданин и винтик политической тоталитарной системы Антихриста, придя в Церковь, он не смиряет ум перед величием святоотеческого учения; он еще только душевный человек, лишенный понятия о церковной дисциплине и не воспитавший в себе страха Божия. Несколько другими словами, но тем же образом, описывал советского человека ещё приснопамятный отец Лев (Лебедев), давая этому феномену духовно-нравственную оценку.

Именно привитое нам, бывшим советским гражданам, большевицкое невежество и хамство стало причиной того, что превратило благое, как казалось, начинание, по вынесению церковно-правовой оценки Февральской революции, в недостойную христиан склоку, приведшую к умопомрачению и трагическому расколу. Важнейшую роль в тех событиях сыграло наше советское происхождение, воспитание в безбожном, тоталитарном обществе, огрубившее нравы и лишившее наше сознание христианского представления о должном и правильном, и привившее ничем не подкрепленную гордыню и безответственность.

Придя в Зарубежную Церковь, вместо последовательного и послушного воспитания в себе смирения и страха Божия, при наличии которого мы не решились бы на безумный раскол, мы принесли самих себя - гордых в сознании своей важности "белогвардейцев", использовавших предание многолетней борьбы с большевиками как инструмент для собственного превозношения.

Приходится признать, что я сам, как и мои единомышленники, духовные чада, вплоть до самого последнего времени не переставали быть глубоко советскими людьми, не имеющими церковного правосознания, но страстно желающими поразить всех наших соперников обилием аналитических материалов, от нас исходящих.

Революционная духовная природа совдеповца заговорила в нас в тот момент, когда перед нашим взором предстал ряд документально подтвержденных фактов церковной истории, заставляющих задуматься о последствиях участия Архиерейского Синода и всего высшего духовенства в свержении монархии в 1917 году. Впечатление, которое произвело на нас знакомство с исторической правдой, оказалось настолько сильным (а потому опасным) для наших невоцерковленных душ, что самые горячие из нас сумели убедить остальных в необходимости уйти из-под церковной власти Первоиерарха Российской Православной Церкви митрополита Антония (Орлова), не дожидаясь того момента, пока сам владыка, согласно его, всем известному, намерению, ознакомится в европейских архивах с историческими документами и сделает трезвые и рассудительные выводы по данному вопросу об участии русских архиереев в февральской революции; выводы, в дальнейшем, несомненно, ставшие бы предпосылкой и основанием для созыва законного Архиерейского Собора, который один только и правомочен выносить решения по вопросам общецерковного характера. Но, отвергнув путь канонический, путь смирения и послушания законному Первоиерарху, не погрешившему против святой веры, мы избрали участь беззаконников.

Так, на нашем примере, подтвердилась справедливость слов свт. Киприана Карфагенского: «...усилия еретиков и зломыслящих раскольников начинаются обыкновенно с самоугождения, соединенного с надменным и гордым презрением к Предстоятелю. Так совершается отступление от Церкви и осквернение алтаря, так возмущается мир Христов, чиноположение и единство Божие».

Ведомые гордостными помышлениями об исповедничестве, в составе группы епископа Дамаскина (Балабанова) в 2007 году мы покинули Российскую Православную Церковь, и по благословению вновь созданного самочинного Архиерейского Синода во главе с возведенным раскольными епископами в сан митрополита Дамаскиным (Балабановым) стали заниматься пересмотром утвердившихся с момента образования Зарубежной Церкви заблуждений историко-правового характера.

Примечательно, что вопрос не догматический и не вероисповедный, но вопрос церковной истории и церковного предания (к которым относится, в частности, чин богослужения и прочие формы религиозной жизни Церкви, нарушение которых само по себе не является препятсвием для спасения души) стал для нас, окаянных раскольников, поводом к попранию 13 Правила Двукратного Собора святых отцов (под предлогом соблюдения 15 Правила того же Собора), осуждению Первоиерарха и уходу из Церкви Христовой. Глубинной же причиной происшедшего, как мы сегодня полагаем, было полное отсутствие у нас церковного и государственного правового сознания, позволяющего во всякое время с известной долей осторожности, и с требовательной ко всем обстоятельствам дела основательностью, смотреть на события национального масштаба.

В безудержной горячке ложного исповедничества нами была написана так называемая Вероисповедная концепция, целью которой было составление тезисов, обязательных для исповедания всеми членами нового самочинного сообщества. Тезисы концепции касались разоблачения февральской измены епископов Российской Церкви, проповеди древнего учения Церкви о государственной власти, призыва к общенародному покаянию в революции, отношения русского народа к Германо-советской войне и других вопросов церковной истории XX века. Основные вопросы концепции лишь отражали хорошо известное предание Зарубежной Церкви и ничего нового из себя не представляли.

Отличие состояло в формулировке бескомпромиссного отношения сообщества епископа Дамаскина к деятельности Поместного Собора 1917-1918 годов, проходившего во время заключения Главы Церкви Помазанника Божия Государя Императора Николая II, и к канонизации некоторых новомученников, изменивших в 1917 году Императору и вообще - институту православной самодержавной монархии.

Как выяснилось впоследствии, по тщательном изучении нами отдельных аспектов концепции, некоторые важные вопросы в ней находили недостоверное историческое описание. Но не это было главной характерной чертой раскола епископа Дамаскина, к которому по безумию своему я имел несчастие принадлежать и даже быть одним из расколоучителей. Вероисповедная Концепция предназначалась для обязательного принятия всеми членами раскола. Так нарушались границы завещанной Господом нашим Иисусом Христом духовной свободы личности (ибо и она имеет известные границы). Прекрасное разномыслие (по слову Свт. Григория Богослова), позволяющее многим любящим друг друга во Христе людям объединить свои знания и опыт для решения сложных вопросов (1 Кор. 11:19), заменялось в сообществе епископа Дамаскина пагубным единомыслием, насаждаемым насильно, по-большевицки, "циркуляно" и "к исполнению". Был попран священный принцип Соборности Церкви, исповедуемый православными христианами в Символе веры. Пренебрежение духовной свободой своих братьев было вызвано тем, что, покинув Церковь, мы покинули Истину - и сами потеряли драгоценную свободу (Ин. 8:32), стали рабами греха. Раб же, получая власть над людьми, как правило, становится тираном.

К великому сожалению, таких, какими мы были прежде, чрезвычайно много расплодилось в России и зарубежом. Духом большевицкого хамства и отрицания авторитетов проникнуты все так называемые "осколки РПЦЗ", другими словами - самочинные сборища, раздирающие в своем безумии нешвенный хитон Христов. В них, как и среди всех тех, кто вдруг объявил себя "белым" и записал в монархисты, мы можем наблюдать проявление революционно-анархической природы советского человека. Повсеместная истерика и зазнайство, аллергия на всякую законность, и, как следствие, пренебрежение церковной дисциплиной (я сам себе голова, «одинокий волк», гарант православия и цензор легитимности; кто, когда, где и что установил, сказал или принял - меня не интересует, если это не укладывается в мой личный трафарет, мою схему). Гипертрофированное до безобразия сознание совдеповца привыкло понимать только язык силы, будь то "общественное мнение" или любой представитель "власти", имеющий средства к насильственному подавлению чужой воли.

В случае с "осколком" епископа Дамаскина советская революционность проявила себя как в методике раскрытия "февральской" проблемы, так и в способе принятия Вероисповедной концепции. Людей подлинно духовных, несомненно, насторожила та поспешность и ажиотаж (истерия), что сопутствовали нашей работе над изучением Февральской революции. Эта истерия привела к тому, что загнала основного разработчика Февраля в порочный круг, ибо личные пристрастия уже не позволяли разглядеть последующие шаги Русской Церкви в деле ликвидации Февральской трагедии: в частности, верноподданическое воззвание Митрополита Антония (Храповицкого) от 1924 года и факт признания Зарубежной Церковью и Домом Романовых Государя Императора Кирилла I Владимировича. Вполне естественно, при таком предвзятом взгляде на национальную историю научная ценность "февральских" разработок является крайне сомнительной. Вероисповедная концепция епископа Дамаскина не могла нести в себе правильных выводов, ибо историческая точность не менее ценна, чем точность в математике или физике. Как в любой естественной науке неверные пропорции могут привести к ошибке, а то и к катастрофе, так и в науке исторической пренебрежение документами и важными обстоятельствами чревато трагическими ошибками.

Кто-то может задаться вопросом, отчего же обо всём этом не писалось, когда мы были в сообществе раскольного епископа Дамаскина (Балабанова)? Но об этом и не могло тогда говориться, так как прежде, чем просветить собственный разум, необходимо осознать свои ошибки и заблуждения, раскаяться в содеянном и предпринять первые шаги истинного покаяния. Именно об этом писал в своё время Свт. Филарет (Дроздов): «Вспомянись, забвенный мною, просияй сквозь сумрак дум, и созиждется Тобою сердце чисто, правый ум».

Поэтому нашей незамедлительной реакцией на произошедшее протрезвление стало покаянное обращение к законному Первоиерарху Российской Православной Церкви с просьбой о принятии в Спасительное Лоно погрязших в гордости блудных сынов. Ведь тот же святой Киприан Карфагенский говорит более чем определённо об уклонившихся в раскол: «...Если кто отделился от Церкви, если кто раскольник: то, сколько бы ни клал поклонов, сколько бы ни постился, сколько бы ни молился, – ему не спастись».

По учению святых отцов, все раскольники, отошедшие от благодатной жизни в Церкви, уже не имеют в себе жизни истинно христианской: им снова надобно начинать её. А потому и мы осознаем себя как младенцы во Христе Иисусе, стоящие в притворе Церкви, желающие слёз покаяния, но по недостоинству и жестокосердию не имеющие сих драгоценных свидетельств истинного обращения. Злой дух фарисейства, кичения и самоправедности проник во все составы наши, ибо творили прежде, даже и дело явно правое - в самоугодие, по самонадеянности и со смелостью до дерзости.

Однако, веруем, что Бог, видя наше усердие и готовность, повергнув всё, остаться голому, простит грех наш и опять даст "сердце правое и дух новый" (Иезек. 36; 26). Будем же отныне очищать себя не только внешне (то есть, больше в делах, чем в расположениях), но, с болезненным испытанием, перерождаться внутренне, дабы сердце наше не оставалось нечистым, а раскаяние нетвёрдым.

Игумен Николай (Мамаев),

Настоятель кёнигсбергского прихода Св. Царя-мученика Николая II.