Как
убивали Россию.
Письмо тирану
В марте
1937 г. простая
русская женщина
Анна Алексеевна
Павлова, 1894 г.
рождения, портниха
из Санкт-Петербурга,
получившая
образование
до 1917 г. в сиротском
приюте, направила
письма одинакового
содержания
Иосифу Сталину,
в НКВД Ленинградской
области и в
германское
консульство
в Ленинграде.
В результате
последовал
скорый арест,
судебное
разбирательство,
закончившееся
вынесением
приговора,
осудившего
А. Павлову на
десять лет
лагерей. В декабре
1937 г. новое судебное
разбирательство
изменило приговор
на смертную
казнь. Приговор
был приведен
в исполнение
21 февраля 1938 г.
"Секретарю
ЦК ВКП(б) Сталину
Да неужели
тебе не надоело,
тиран русского
народа, со своими
паразитами-коммунистами
играть комедию?
Кричите
на всех перекрестках,
пишите, что
весело живется
только в СССР,
больше нигде.
За рубежом:
голод, холод,
нищенство, —
а что делается
у тебя под носом,
ты ничего не
видишь. Ты выйди
из святых стен
Кремля да посмотри,
до чего довел
народ бедный,
ходят как тени
загробные от
твоей весёлой
жизни: оборванные,
разутые, голодные
и холодные.
Пишете,
что в фашистской
Италии на женщину
смотрят как
на существо
низшего порядка,
— а как Вы смотрите
на женщину, в
особенности
твои паразиты,
враги народа
русского. Ты
дал им власть
на местах, что
хотят то и творят.
Вот я себя в
пример возьму.
С 1930 г. я лишилась
площади, потому
что моей сестры
муж работал
на военном
заводе, я все
время жила с
сестрой. Сестры
муж — паразит,
коммунист, —
прожив с ней
13 лет, развёлся,
перешёл на
другую работу,
ему дали помещение,
а нам пришлось
освободить
помещение
завода, так как
мы не имели
никакого права
жить на территории
завода; вернулись
в Ленинград
обратно и с
1930 г. не можем
получить площадь.
Прошли все
инстанции в
Ленинграде.
Писали в Москву
на неправильные
действия. Ни
один паразит-бандит
не пошел навстречу.
Почему — очень
ясно:
1) я русская,
2) не могу
дать взятку,
так как у нас
в свободной
стране без
взяток ничего
не делается,
3) площадь
есть для русских
только за 2000 р.
и дороже,
4) площадь
есть: жидам,
кавказцам и
русским, кто
продал душу
свою чёрту,
5) или
иди блядовать
с коммунистами,
иначе площади
нет.
Теперь
тобою ещё не
учтены одни
сортиры и там
не висят твои
портреты, а то
твоей рожей
завешены все
дыры. Теперь
повесить в
сортир, и будешь
следить, сколько
каждый сходит,
тогда всё будет
на учете, наверное,
это забыли.
Настали
времена Бирона
и Потёмкина;
читая раньше
эти книги, как-то
не верилось,
неужели были
такие изверги
людского мучения,
а теперь сама
дожила до счастливого
времени. Дом
смерти на Литейном.
Крестьян разогнал,
все разбрелись
по городам, а
основным жителям
жить негде, а
еще пишете, что
троцкисты
хотели разогнать
колхозы. Да
крестьяне
перекрестились
бы, что их избавили
бы от барщины,
— разве это не
издевательство
над крестьянином:
он не может
распорядиться
своим хозяйством,
понабили в
каждый колхоз
этих паразитов
коммунистов,
а батраки их
обрабатывай,—
это только
может поступать
так единая
справедливая
ВКП (б).
Пишете,
что фашисты
ни в розницу,
а оптом распродают
родину, — а Вы
нашу русскую
родину по клочьям
разорвали, и
нам ничего не
осталось. Ты
только ублаготворяешь
штыки да коммунистов,
одним словом,
собрал банду
вокруг себя,
всем все дал,
а народ бедный
в кабалу закрепостил,
хуже в тысячу
раз, чем было
в крепостное
право; а поэтому
заткните свои
грязные глотки,
не суйте нос
в чужие страны,
где правят
господа, Вам,
хамам, далеко
до них, сидите-ка
лучше на своем
вонючем коммунистическом
навозе. Ваша
коммуна — кому
да, кому нет.
Мне
лично от Вас,
бандитов, ничего
не надо, я требую,
чтобы меня
этапом отправили
в одну из фашистских
стран, где бы
я могла остаток
своей жизни
отдать на пользу
господам, а
Вам, бандитам,
больше работать
не хочу. Вы от
меня отняли
молодость,
здоровье своей
проклятой
революцией.
Я знаю,
меня не направите
этапом к господам.
Я требую себе
расстрела и
с радостью
умру, чтобы
глаза не видели
этой нищенской
жизни".
Ленинградский
мартиролог,
1937-1938: Книга памяти
жертв политических
репрессий. (т.
9)