Советский
террор против
казачества
Доклад
М.В. Нестерова
в Казачий отдел
ВЦИК «О положении
в Хоперском
районе Донской
области во
время пребывания
там Советской
власти»
Не
позднее 07.07.1919
Будучи
командирован
ВСНХ в Донскую
область в апреле
месяце для
организации
совнархозов,
я имел возможность
ознакомиться
почти за два
месяца не только
с экономической
жизнью завоеванной
местности, но
и политической.
Я находился
в ст. Урюпинской,
центре Хоперского
района. Урюпинская
от фронта в то
время находилась
приблизительно
[в] 250–300 верст[ах],
но в ней не было
Совета, а был
назначенный
Гражданским
управлением
Донской области
ревком; партийная
организация
также была не
выборной, а
назначенной
сверху. Партийное
бюро возглавлялось
человеком,
абсолютно не
знающим быта
казачества
и не умеющим
подойти узнать
его, действующим,
по его словам,
по какой-то
инструкции
из центра, причем
инструкция
о терроре понималась,
как полное
изничтожение
казачества...
...Зная
казаков раньше,
еще при царском
режиме, свободолюбивыми,
имеющими еще
в то время свою
выборную гражданскую
власть, привыкших
к коллективизму
в работе (там
и сейчас можно
встретить семьи
человек по
25–30, работающих
на коммунистических
началах, без
наемной рабочей
силы, и обрабатывающих
большие участки
земли), теперь
я встретил
забитого казака,
затерроризированного,
боящегося
незнакомому
человеку сказать
лишнее слово,
враждебно
относящегося
к местным порядкам,
к местной власти,
сидящего по
хуторам и боящегося
показываться
в окружной
станице, а то
чего доброго
отберут лошадь,
да и расстреляют.
А расстрелы
там были ужасные.
Ревтрибунал
расстреливал
стариков казаков,
иногда без
суда, по донесению
местного комиссара
или по наговору
соседки. Расстреливались
безграмотные
старухи и старики,
которые еле
волочили ноги,
расстреливались
казачьи урядники,
не говоря уже,
конечно, об
офицерстве,
все это, по словам
местных властей,
— по инструкции
центра. Иногда
в день расстреливали
партиями по
50–60 человек.
Руководящим
принципом
служило — «чем
больше вырежем
казачья, тем
скорее утвердится
Советская
власть на Дону».
Не было ни одной
попытки подойти
к казаку деловым
образом, договориться
мирным путем,
а подход был
один — винтовка,
штык. Можно
было почти
каждый день
наблюдать дикую
картину, когда
из тюрьмы вели
партию на расстрел,
здоровые несли
больных, конвой
с винтовками,
револьверами
разгонял с улиц
по пути шествия
прохожих. Все
знали, что это
обреченные
на смерть. Часто
мне приходилось
видеть слезы
у казаков,
сочувствующих
Советской
власти при виде
таких сцен. Они
возмущались
и спрашивали:
«Неужели Советская
власть несет
такой ужас, мы
не верим этому».
Насколько
бесцеремонно,
не разбираясь,
производились
расстрелы, я
характеризую
одним примером:
в ст. Тепикинской
была казачка-старуха
Е. Соина. Один
сын ее мобилизован
[был] Красновым,
другой находился
с ней. У нее на
нежилом дворе
соседка, ища
курицу нашла
в грядках винтовку
и сообщила об
этом ей. Она,
еще не оправившаяся
от сыпняка,
встревожилась
и пошла искать.
Нашла сама еще
четыре винтовки.
В это время сын
был в поле. Она
пошла к дочери,
где стоял
продовольственный
агент, рассказала
этому агенту
и спросила, что
делать. Агент
заявил, что
здесь сейчас
комиссар ревтрибунала
Ларин, которому
и сообщил об
этом. Ларин был
в плохом настроении,
набросился
на старуху
Соину, говоря,
что у нее сын
у Краснова, что
она скрывала
винтовки и
т.д., и составил
протокол в том
смысле, что у
нее нашли винтовки,
а не она сама
пришла и сказала.
Ее и сына арестовали
и на другой
день, без суда
и следствия,
расстреляли.
Этот факт сообщаю
со слов родственников
расстрелянных.
Таких фактов
расстрела за
подброшенные
винтовки жители
рассказывали
довольно много.
При обысках
агенты ревтрибунала
и власти отбирали
последние
стаканы, ложки,
посуду, часто
в свою пользу.
Все это делалось
на глазах казаков,
которые возмущались,
затаивали злобу
против Советской
власти, искренно
страдали и
ждали какого-нибудь
спасения от
местного произвола.
Некоторые ждали
какой-нибудь
ревизии из
Москвы, некоторые,
конечно, ждали
выступления
казаков.
Не лучше
была политика
продовольственная.
Во главе продовольственного
отдела стоял
некто Гольдин.
Его взгляд на
казачество
был таков: казаки
— его враги,
нагаечники,
зажиточные,
а посему до тех
пор, пока всех
не вырежем и
не населим
пришлым элементом
Донскую область,
до тех пор Советской
власти там не
бывать. Отсюда
инструкции
своим агентам,
быть беспощадными
с казаками.
Агенты с винтовками,
грубо врываясь
в избы, не объясняя
принципов
монополии, не
объясняя принципов
Советской
власти, требовали
винтовкой
хлеба, скота,
масла, яиц и
т.д. Вся эта
реквизиция
носила бессистемный
характер,
неорганизованный,
часто зависела
от произвола
агента. Иногда
отбирались
дойные коровы
на убой, чтобы
потом распределить
вместо убоя
их между своими
комиссарами.
Был случай в
ст. Безплемяновской,
где реквизировали
30 голов на убой,
из них 12 стельных
коров. Казаки
предупреждали,
что это стельные
коровы, но возражений
не терпелось.
Когда их стали
резать, 12 коров
повыкинули
совсем взрослых
телят. Этот
факт рассказывал
казак из Безплемяновской
станицы.
Такая
неорганизованная,
бессистемная,
да притом же
грубая реквизиция
продовольствия
без объяснения,
куда идет
продовольствие,
почему отбирается,
страшно раздражала
население, а
ужаснейший
террор затыкал
им рот, и они
молчали, боясь
пожаловаться
на несправедливые
действия агентов...
...За
неделю до эвакуацию
Урюпинской
была назначена
мобилизация
казаков. Агитации
никакой перед
этим не велось.
Власть боялась
мобилизации
— и на всякий
случай были
мобилизованы
коммунисты,
которых вместо
того, чтобы
послать на
агитацию для
лучшего проведения
мобилизации
казаков, заперли
в казарму.
Накопившаяся
злоба, недовольство
казачества
поведением
местных властей
вылились при
мобилизации
в некоторых
станицах в
восстания,
которые при
приближении
Деникина
разрастались.
Было необходимо
эвакуировать
Урюпинскую,
но и тут некоторые
члены ревкома
своих родственников
отправили
заблаговременно,
вызвав возмущение
рабочих и панику
среди жителей.
Эвакуацией
руководил
Выборнов, который
не мог справиться
со своей задачей,
и все почти
было оставлено
неприятелю,
как-то: часть
хлеба, сельскохоз[яйственные]
орудия, кожа,
оборудование
мастерских
и др. Военный
руководитель,
трое членов
ревкома уехали
раньше, когда
еще можно было
оставаться
на месте.
В заключение
я должен сказать,
что весь этот
печальный опыт
с Донской областью
должен в корне
изменить политику
по отношению
к казачеству,
иначе нам трудно
будет завоевать
обратно Донскую
область. Необходимо
не словами и
не выправкой
учить казаков
коммунизму,
а своим примером,
делами, сделать
их верными
союзниками
Советской
власти. А это
сделать можно.
Член
РКП Замоскворецкого
района М.В. Нестеров
ЦА ФСБ
РФ. С/д Н-217. Т. 4. С.
149–153. Заверенная
в Казачьем
отделе копия.
http://allin777.livejournal.com/