Фрагмент книги «Испанские письма о
воинстве». Берлин, 1939 г.
Вчера вечером сидели мы с
сержантом Р. в одном из городов Кастилии во фронтовой полосе и беседовали о
последней победе на фронте Сантандера нашей армии (для нас — русских
добровольцев - испанская национальная армия — наша армия), очень большой
победе, т. к. у противника в один день было взято в плен 15 батарей и 20
батальонов. Вдруг открывается дверь и дежурный вводит к нам русского монаха.
Мы глазам своим не поверили
и подумали, что нам грезится; между тем это был не сон — перед нами стоял
действительно русский монах, архимандрит Иоанн
(Шаховской), который, преодолев необычайные трудности, добрался до
нас.
Радости нашей не было
конца. При исключительном отношении к нам, русским добровольцам, испанцев, как
властей, так и всего населения, мы были лишены православной церковной службы, а
в том Крестовом походе, который ведется здесь, так ценна молитва.
Наш батальонный командир,
кап. Руэс, воплощающий в себе лучшие традиции испанских традиционалистов
(карлистов) и исключительно сердечно и чутко относящийся ко всем нам,
предоставил в распоряжение отца Иоанна свой автомобиль. Мы отправились на
позицию, где стоит рота рекете, в которую входит самая большая группа русских.
С вечера наши были предупреждены капитаном Руэсом о приезде батюшки, и чтобы
они воздержались от еды ввиду предстоящей Литургии.
Поездка по этой части
Кастилии представляет некоторые опасности. Здесь нет беспрерывной линии фронта,
и, благодаря гористой и лесистой местности, маленьким группам красных удавалось
несколько раз пробраться на нашу сторону и производить нападения на отдельных
лиц. Мы с сержантом Р. зарядили наши винтовки, исходя из пословицы, что
береженого Бог бережет. Местность, которую нам пришлось проезжать, очень
красива и гориста. Местами горы покрыты сосновым лесом. На фоне пейзажа то тут,
то там, расположены маленькие домики, выбеленные снаружи и покрытые красной
черепицей, что носит особый местный колорит.
Ехать пришлось около
полутора часов. В разговоре с батюшкой мы не заметили, как прошло время, и мы
оказались в деревне, где в боевом резерве стояли наши.
Деревня — типичная
кастильская деревня, приютилась на склоне горы. Полное отсутствие
растительности, довольно беспорядочно построенные из сырца дома, опять-таки под
красными черепичными крышами, узкие крутые тропинки, ведущие от одной группы
домов к другой. Дома в большинстве случаев двухэтажные с довольно просторными
комнатами.
Мы приехали раньше
назначенного времени, наши еще не были готовы. Старший группы — испанский
капрал и русский доблестный офицер-первопоходник, Пётр Васильевич Б. вышел нам
навстречу, а за ним и все остальные.
Поднялись по крутой
лестнице. Первое, что бросилось нам в глаза, это полочка в углу, с которой
свешивался наш русский трехцветный флаг, и на которой стояло несколько иконок и
теплилась лампада. По бокам, на выбеленных стенах, талантливо нарисованы
поручиком Н.К.С. с одной стороны наш двуглавый орел, с другой — скрещённые
шпаги; эмблема России и воинской доблести.
Русская речь, загорелые
приветливые и открытые русские лица, сразу создали удивительное настроение, не
ослабевшее до конца нашего пребывания в деревне.
Начались необходимые
приготовления к совершению Литургии. Поставили под образами стол, накрытый
белой скатертью, достали две испанских церковных свечи. Облачившись, батюшка
прочел молитву и стал исповедовать всех по очереди, после чего начал служение
Литургии.
Импровизированный хор, под
управлением поручика К. А. Г., в составе которого спелись очень хорошие голоса,
сначала робко, но затем смелее и смелее, очень недурно справился со своей
задачей.
Вдохновенное служение отца
архимандрита, вся окружающая обстановка создавали исключительное по своей
глубине впечатление, и я увидел слезы на глазах у многих из этих воинов,
исключительной силы воли, закаленных в боях, сумевших своей доблестью и
храбростью заслужить восхищение и глубокое уважение испанцев; и я сам не
заметил, как по моим щекам текли слезы.
По окончании обедни, о.
Иоанн произнес исключительную по силе и глубине проповедь. После этого мы пошли
к командиру роты, которого наши прозвали «папой» за его добродушие и за то, что
у него в роте младшим офицером служил его 18-летний сын и простым рядовым —
племянник.
Забыл
сказать, что к обедне пришли несколько солдат-испанцев и надо было видеть, с
каким вниманием и благоговением они следили за службой, ocеняя себя крестным
знамением, когда мы это делали.
Наши были расположены в
доме, принадлежащем одному из немногих жителей, ушедших с красными, и они были
полными хозяева помещения. Стали готовиться к завтраку, нашли несколько столов,
правда, не одинаковой высоты, но достаточно длинных, чтобы мы могли за ними
уместиться, накрыли столы одеялами и уставили их незатейливыми, но обильными
яствами. Первую чарку, как старейший из присутствующих, я поднял за Россию, и
надо было видеть, как она была принята, какое «Ура!» было на нее ответом. Затем
пошли другие тосты, немногословные, но шедшие от чистого русского сердца, и
глубоко трогательные.
Не будучи здесь, с нами,
нельзя дать себе отчета, что мы переживали. Ведь только подумать: в горах
Кастилии, в национальной Испании, русский священник-монах совершил для русских
добровольцев Божественную Литургию…
Как маленький штрих
отношения жителей к русским, могу вам рассказать следующий случай: один
крестьянин, узнав, что к русским приехал их священник, специально для него
испек пирог и принес его батюшке.
После завтрака беседа
затянулась, и не были бы мы русскими, если бы не начали петь наши старые
военные песни к радости местных жителей. К сожалению, отцу Иоанну надо было
торопиться, чтобы поспеть посетить другие русские группы, и, попрощавшись с
гостеприимными хозяевами и провожаемые ими, мы пошли к автомобилю.
Собрались уже садиться, как
из толпы вышла пожилая женщина, жена местного мэра, поцеловала батюшке руку и
попросила его и всех нас сделать ей честь перед отъездом — зайти к ним.
Конечно, батюшка согласился, и мы отправились к алкальду (мэр)…
Надо было, чтобы возникла
столь тяжелая гражданская война, чтобы мы, русские, узнали ближе испанский
народ, его исключительный патриотизм, храбрость, редкое гостеприимство и,
вопреки создавшемуся мнению, редкую христианскую добродетель — большую
терпимость в вопросах веры…
Гренадер.
Опубликовано в книге: Испанские письма о воинстве. Берлин, 1939 г.