Арест Колчака: выдали бы поляки адмирала на смерть иркутскому
Политцентру?
15.01.1920 г. в Иркутске командование Чexocлoвацкого кopпycа, с санкции
представителя Антанты, французского генерала Жанена, вероломно арестовало и
выдало адмирала Колчака революционному эсеро-меньшевистскому Политцентру. Ещё
через шесть дней власть в городе перешла к большевистскому ревкому.
Дальнейшее – известно.
В ночь на 7-е февраля, после продолжавшегося 2 недели допроса, Александр
Bасильевич Колчак и премьер-министр его правительства Виктор Николаевич
Пепеляев были расстреляны, а их тела – брошены в прорубь реки Ушаковка.
Да, к сожалению, история – это такая Госпожа, которая не терпит сослагательного
наклонения. Но мне всегда почему-то… Уж почему, не знаю, но всегда казалось,
что будь в Иркутске вместо чехословаков поляки, они бы никогда не стали даже
рассматривать возможность выкупа своей свободы жизнью вождя и союзника. Эх,
если бы там тогда вместо Чехословацкого корпуса был неуклонный корпус генерала
Дoвбоpa-Mycницкoгo или 4-я дивизия Жeлиговcкогo, сражающаяся с большевиками на
юге России в 1918-19 г. … Настоящие солдаты скорее сами бы погибли, но никогда
и ни за что не выдали бы своего Kомандира! Ни за 30 серебренников, ни за
большее по количеству золото. Свою свободу не покупают таким позором.
Но мечты так и остаются мечтами… Хотя иногда так хочется помечтать!
И вот совсем недавно, читая материалы о польской армии в России во время
гражданской войны, натолкнулся на упоминание о 5-й польской сибирской дивизии
полковника Румши. И нашёл подтверждение моим интуитивным, но в чем-то наивным
мыслям.
Осенью 1919 г., вследствие крупного большевистского наступления – польская 5-я
дивизия отступала к востоку, как арьергард Белой армии, сдерживающий
неприятельскую погоню. Её маршу вглубь Сибири сопутствовали тяжелые бои в очень
суровых условиях сибирской зимы. Между прочим, в районе железнодорожных станций
Тутальская, Литвиново и Тайга. Что написал о ней красный комдив Кучкин:
«Отдавая приказ, командование дивизии было уверено в легкой победе над
вражескими силами, сосредоточенными на станции Тайга. Такая уверенность
основывалась на том, что это были уже последние бои с Колчаком – армия его была
разгромлена, царству адмирала наступал конец. Белая гадина издыхала, оставалось
только добить ее.
Но пленные офицеры предупреждали об опасности, ждавшей нас впереди. Они
говорили, что за Ново-Николаевском нам придется столкнуться с дивизией польских
легионеров. Эта дивизия была сформирована из военнопленных бывшей царской
армии, но основу ее составляли сынки панов и купцов Польши, выразившие желание
бороться против Советской власти. Это были отчаянные головорезы, классовые
враги трудящихся не только Советской России, но и польских рабочих и крестьян. Легионеры служили
верой и правдой Колчаку, и он ими по-настоящему дорожил. Словом,
это была отборная гвардия.
1-я бригада дивизии настигла легионеров в районе станции Литвиновка 22 декабря.
Завязался бой. Используя три бронепоезда, поляки стойко обороняли свои позиции, но под напором 235-го, 236-го и 237-го полков отступили к станции
Тайга, оставив на поле боя много убитых, раненых, бронепоезд и 18 орудий.
Вторая стычка с белополяками произошла 23 декабря в двух километрах от станции
Тайга. Бой начался в 10 часов утра. Бронепоезда противника врезались в наши
цепи, нанося нам большие потери. Полки 1-й и 2-й бригад несколько раз ходили в
атаку, но сломить сопротивление легионеров так и не смогли. Перегруппировав
силы, бригады 27-й дивизии в тот же день пошли в обход противника. Они ринулись
на него с юго-запада. Завязался ожесточенный бой. В безумной ярости набрасывались легионеры на наши
полки, но чувствовалось, что это была уже
агония. После упорнейшего шестичасового боя польская дивизия была разбита
наголову, а ее остатки в панике бежали. 6 тысяч легионеров попали в плен.»
В книге посвящённой Адмиралу Колчаку и Его великой любви – А.В.Тимирёвой «Милая, обожаемая Анна
Васильевна» нашёл немного другую информацию о последних боях
польского арьергарда Белой Гвардии:
«При отступлении польская дивизия, вместе с серб. полком, составляла арьергард
союзнич. войск. Перед ст. Тайга отряд поляков в 4 тыс. штыков был почти начисто
изрублен 27-й красной дивизией (в живых осталось 50 пленных); в р-не Анжерских
копей два полка легионеров в 8 тыс. штыков потерпели новое поражение...»
В январе 1920, после тайных контактов между Чехословацким корпусом и
большевиками, дивизия была окружена и принуждена к капитуляции у железнодорожной
станции Клюквенная (120 верст к востоку от Красноярска).
Большинство польских солдат попали в плен и были направлены на каторжные работы
в тяжелейших условиях. Многие из них скончались там и так и не вернулись на
Родину...
Но около тысячи солдат и офицеров не признали капитуляции и, поделившись на
маленькие отряды, самостоятельно пробились к Иркутску. Оттуда, через Монголию и
Маньчжурию они добрались до побережья Японского моря.
А в «Hовосибирской газете» наткнулся на статью, где написано о них:
«Те, кто ушел, добрались до Харбина, а вернувшись в Польшу, снова отправились
на войну. На этот раз советско-польскую. И называлась бригада, снова воевавшая
с красными, Сибирской…»
И прежде чем покинуть Дальний Восток, один из польских офицеров – капитан
Ясински-Стахурек – попытался сделать то, что так и не удалось генералам
преданного союзниками и казненного адмирала. И Владимир Оскарович Каппель, а
после его героической смерти от обморожения ног и пневмонии, и Сергей Н.
Войцеховский – хотели отдать дань памяти своему Главнокомандующему, вызвав на
дуэль командира Чехословацкого корпуса, генерала Яна Сырового, позже, во время
немецкой аннексии Судетов в 1938 году, премьер-министра Чехословакии. Однако
«бравый» генерал так и не поднял брошенную ему перчатку, не стал драться и так
и не защитил ни своей чести, ни чести своего опозоренного войска.
Вот, что он написал 5-го февраля 1920 года в своём открытом письме генералу
Сыровому:
«Как капитан Польских войск, славянофил, давно посвятивший свою жизнь идее
единения славян – обращаюсь лично к Вам, Генерал, с тяжелым для меня, как
славянина, обвинением.
Я, официальное лицо, участник переговоров с Вами по прямому проводу со ст.
Клюквенной, требую от Вас ответа и довожу до сведения Ваших солдат и всего мира
о том позорном предательстве, которое несмываемым пятном ляжет на Вашу совесть
и на Ваш «новенький» чехословацкий мундир.
Вы жестоко ошибаетесь, Генерал, если думаете, что Вы, палач славян,
собственными руками похоронивший в снегах и тюрьмах Сибири возвращающуюся
русско-славянскую армию с многострадальным русским офицерством, 5-ю польскую
дивизию и полк сербов и позорно предавший адмирала Колчака – безнаказанно
уйдете из Сибири.
Нет, Генерал, армии погибли, но славянская Россия, Польша и Сербия будут вечно
жить и проклинать убийцу возрождения славянского дела.
Я требую от Вас, Генерал, ответа за наших женщин и детей, преданных Вами в
публичные дома и общественное пользование «товарищей», оставляя в стороне факты
выдачи на ст. Тулуне, Зиме, Половине и Иркутске русских офицеров на моих
глазах, дружественно переданных по соглашению с Вами для расстрела в руки
товарищей совдепско-эсеровской России.
Но за всех их, замученных и расстрелянных, несомненно, потребуют ответа мои
братья славяне, русские.
Я же лично, Генерал, требую от Вас ответа хотя бы только за нас, поляков.
Как поляк, офицер и славянин, обращаюсь к Вам:
К барьеру, Генерал! Пусть дух славянства решит наш спор –иначе, Генерал, я называю Вас трусом и
подлецом, достойным быть убитым в спину.»
Я читаю это письмо, чудом пережившее множество потрясений прошлого века,
написанное совершенно незнакомым мне человеком. Читаю раз, другой, третий.
И потихоньку меня переполняет гордость. Не только за капитана
Ясинского-Стахурека. Конечно, не за себя лично.
Автор: Витэк Виндекс