Богъ. Царь. Нацiя.

ОСНОВЫ РУССКАГО ФАШИЗМА.

"Не украшай плохое. Не сгущай красокъ. Не ругай хорошее. Не ври! Пиши только правду, даже если она будетъ кому-нибудь глаза колоть. Горькая правда всегда дороже сладкой лжи. Достаточно было самовозхваленiя, самообмана, самоутѣшенiя, которыми все время болѣла наша эмиграцiя. Видишь куда насъ всѣхъ привелъ страхъ заглянуть истинѣ въ глаза и признаться въ своихъ заблужденiяхъ и ошибкахъ? Мы всегда переоцѣнивали свои силы и недооцѣнивали врага. Недостаточно любили свою Родину тѣ, кто первыми должны были Ея любить и защищать".

Генералъ П.Н. Красновъ, 1945 г.

I. ФАШИЗМЪ КАКЪ ФОРМА МЫШЛЕНІЯ.

1) Человѣкъ и нація.

На протяженіи всей своей жизни каждый человѣкъ вступаетъ въ тѣ или иныя отношенія съ представителями конкретной націи, культура которой является для него родной.

Причемъ, эти отношенія въ основномъ выражаются какъ въ качествѣ сознательнаго цѣленаправленнаго воздѣйствія на формированіе его личности (воспитанія), такъ и въ качествѣ стихійнаго процесса трансформаціи его индивидуальнаго сознанія подъ дѣйствіемъ окружающей среды.

Однако, такъ или иначе, человѣкъ подъ воздѣйствіемъ этихъ и другихъ факторовъ произвольно формируетъ и свое личное отношеніе къ націи, членомъ которой онъ является по рожденію, воспитанію или, напротивъ того, въ результатѣ своего свободнаго выбора въ сознательномъ возрастѣ.

Отношеніе это, разумѣется, распространяется не только на бытовыя формы національной жизни, но и на національное государство и національные идеалы.

Отношеніе конкретнаго человѣка къ націи имѣетъ для него, независимо отъ того, осознаетъ онъ это или нѣтъ, значеніе первостепенной важности, поскольку оно неизбѣжно отражается на всей его личной и общественной жизни.

Человѣкъ, сформировавшій собственное опредѣленное отношеніе къ націи, такъ или иначе, участвуетъ въ національной жизни. Однако его участіе качественно можетъ быть либо созидательнымъ, либо разрушительнымъ.

Качество (созидательное или разрушительное) участія человѣка въ жизни націи обуславливается самой формой (образомъ) его мышленія.

Къ формамъ мышленія, отражающимъ созидательный характеръ отношенія человѣка къ націи, относятся:

- патріотизмъ;

- націонализмъ;

- фашизмъ.

Каждой изъ этихъ формъ (образовъ) мышленія, отражающихъ созидательное отношеніе человѣка къ націи, противостоитъ противоположная форма мышленія, обладающая разрушительнымъ характеромъ отношенія человѣка къ націи.

Патріотизму противостоитъ индивидуализмъ, націонализму – космополитизмъ, фашизму – анархизмъ.

Схематически это выглядитъ слѣдующимъ образомъ:

Дадимъ опредѣленія всѣмъ этимъ формамъ мышленія.

Патріотизмъ – форма мышленія, постулирующего пріоритетъ національныхъ интересовъ надъ личностными.

Индивидуализмъ – форма мышленія, постулирующего пріоритетъ личностныхъ интересовъ надъ національными.

Въ традиціонномъ обществѣ патріотизмъ всегда имѣетъ положительную оцѣнку большинства людей, и привитіе такой формы мышленія съ дѣтскаго возраста является важнѣйшимъ направленіемъ національнаго воспитанія.

Индивидуализмъ, напротивъ, обычно осуждается общественнымъ мнѣніемъ какъ проявленіе отрицательныхъ чертъ самой личности.

Однако стоитъ имѣть въ виду тотъ фактъ, что далеко не всякая привязанность человѣка къ родинѣ и формамъ народнаго быта, и обусловленные этой привязанностью поступки являются слѣдствіемъ патріотизма.

Въ человѣкѣ, наряду съ сознательными, дѣйствуютъ побужденія и безсознательныя - такія, въ основѣ которыхъ лежатъ инстинкты, которые есть и у животныхъ. Эти инстинкты побуждаютъ человѣка охранять свое, родное, то, къ чему человѣкъ привыкъ, и потеря чего могла бы значить коренное измѣненіе образа жизни.

Однако въ то время какъ поведеніе животнаго опредѣляется исключительно инстинктами и напрямую зависитъ отъ окружающей среды, поведеніе человѣка, напротивъ, является свободнымъ и разумнымъ.

Поэтому человѣкъ способенъ оперировать абстрактными понятіями и видѣть въ совокупности «родныхъ» и «знакомыхъ» не только толпу или народъ, но и націю, и такимъ образомъ, осознавать национальные интересы, декларируемые національнымъ государствомъ.

Въ осознаніи этихъ національныхъ интересовъ и въ готовности пожертвовать ради нихъ чѣмъ-то своимъ, личнымъ, даже самой жизнью, и заключается смыслъ патріотизма.

Здѣсь необходимо разъяснить, въ чемъ состоитъ отличіе націи отъ народа и племени.

Народъ есть нѣкая бесформенная численная масса, которая отличается своеобразнымъ укладомъ жизни и специфическимъ бытомъ. Народъ сохраняетъ относительную цѣлостность только благодаря тому, что въ своемъ народномъ сознаніи имѣетъ проистекающее изъ конкретной религіи представленіе о правдѣ, какъ общепризнанномъ въ народѣ нравственномъ регуляторѣ межличностныхъ отношеній, и объ общихъ для каждаго члена народа конечныхъ цѣляхъ личной жизни.

Народъ, самъ по себѣ, въ отличіе отъ націи, не является субъектомъ мiровой исторіи, поскольку неспособенъ воздвигнуть свою національную государственность.

Нація – это народъ, отличающійся національнымъ самосознаніемъ и имѣющій національную идею. То есть, нація – это еще и такое специфическое состояніе народа, при которомъ возможно наиболѣе полное народное единомысліе.

Національное самосознаніе – это ясное для каждаго представленіе о мѣстѣ даннаго народа въ мірѣ. Національная идея – это общезначимое представленіе объ уникальной міровой миссіи даннаго народа.

Національное самосознаніе и національная идея дѣлаютъ возможнымъ національный политическій идеалъ - образъ должнаго общественнаго устройства, основаннаго на извѣстномъ народномъ правѣ, то есть общенародномъ представленіи о томъ, что есть правда.

Въ основѣ націи всегда лежатъ общезначимыя религіозныя представленія. Въ каждомъ народѣ, въ той или иной степени, развито религіозное міровоззрѣніе, являющееся, кромѣ всего прочаго, слѣдствіемъ естественной духовной потребности человѣка.

Часто, опредѣляющимъ факторомъ усвоенія въ человѣкѣ той или иной формы (образа) мышленія является вопросъ о конечныхъ цѣляхъ земнаго бытія, который каждая личность рѣшаетъ самостоятельно.

Человѣку для того, чтобы жить сознательно, необходимо знать достовѣрно о томъ, какой силой онъ былъ созданъ и съ какой цѣлью. Только такъ, а никакъ иначе, самимъ человѣкомъ ставится одинъ изъ главныхъ вопросовъ всей его жизни.

Результатомъ отвѣта на этотъ вопросъ становится выборъ одной изъ двухъ основополагающихъ концепцій взгляда на міръ – религіозной или атеистической.

Религія есть міровоззрѣніе, а также сопряженное съ нимъ поведеніе людей, опредѣляемое вѣрой въ существованіе сверхъестественной сферы бытія, и какъ слѣдствіе – чувствомъ связанности, зависимости и долженствованія по отношенію къ тайной сверхъестественной силѣ, задающей цѣль жизни и достойной поклоненія.

Атеизмъ, въ свою очередь, есть такое міровоззрѣніе, которое опредѣляется вѣрой въ невозможность существованія сверхъестественнаго, и какъ слѣдствіе – убѣжденностью въ безцѣльности, случайности человѣческаго существованія.

Патріотизмъ, въ большинствѣ случаевъ, обуславливается религіознымъ міровоззрѣніемъ. Причемъ, патріотъ конкретной націи не обязательно будетъ являться представителемъ ея государственной религіи.

Это объясняется тѣмъ, что патріотъ – это только, по тѣмъ или инымъ причинамъ, преданный конкретному національному государству человѣкъ. Онъ не осмысляетъ основныя начала націи (однимъ изъ которыхъ всегда является конкретная религія), воздвигшей это національное государство, и не видитъ въ нихъ необходимаго условія его существованія.

Для патріотизма, вообще, характеренъ низкій уровень рефлексіи именно въ тѣхъ вопросахъ, которые касаются національныхъ идеаловъ.

Поэтому, въ отсутствіи національнаго государства, патріотизмъ, какъ правило, не находитъ себѣ примѣненія.

Итакъ, мы сказали о томъ, что патріотизмъ, чаще всего, обуславливается религіознымъ міровоззрѣніемъ.

Противоположностью патріотизма выступаетъ индивидуализмъ, - утвержденіе примата личныхъ интересовъ какъ единственно реальныхъ и существенныхъ, - который, наоборотъ, въ большинствѣ случаевъ, является слѣдствіемъ атеистическаго міровоззрѣнія.

Однако, къ индивидуалистамъ могутъ относиться и тѣ представители націи, религіозное вѣроисповѣданіе которыхъ отлично отъ общенаціональнаго.

Вслѣдствіе того, что религія національнаго государства, или ея исповѣданіе отличны отъ вѣроисповѣданія этихъ членовъ націи, національные идеалы не находятъ въ ихъ душахъ полнаго сочувствія, а національное государство не является выразителемъ и воплотителемъ ихъ идеальныхъ стремленій. Поэтому такіе представители націи не считаютъ, что ради общенаціональныхъ интересовъ имѣетъ смыслъ жертвовать своей личной безопасностью.

Однако, наряду съ этимъ, индивидуализмъ часто становится слѣдствіемъ разочарованія человѣка въ извѣстныхъ національныхъ идеалахъ.

Второй уровень относительныхъ формъ мышленія составляютъ націонализмъ и космополитизмъ.

Націонализмъ – форма мышленія, отождествляющаго національное благо съ личнымъ благомъ.

Космополитизмъ – форма мышленія, противопоставляющаго національному благу личное благо.

Очевидно, что націоналистовъ всегда меньше, чѣмъ патріотовъ, равно какъ и космополитовъ всегда меньше, чемъ индивидуалистовъ. Это объясняется тѣмъ, что націонализмъ и космополитизмъ требуютъ отъ человѣка большаго напряженія душевныхъ и физическихъ силъ, чѣмъ патріотизмъ и индивидуализмъ.

Націонализмъ означаетъ такое отношеніе человѣка къ націи, которое заставляетъ его жить націей, считать интересы націи своими интересами, національныя неудачи – прежде всего своими неудачами.

Націонализмъ есть добровольное и пожизненное служеніе національному государству не за страхъ, а за совѣсть; не только въ минуту всеобщей опасности, но и каждодневно и на любомъ мѣстѣ съ единственной мыслью о пользѣ націи.

Патріотизмъ не имѣетъ такого духовнаго напряженія, онъ смотритъ на національное государство какъ на что-то совершенно отъ него независящее, хотя и требующее отъ него извѣстныхъ жертвъ.

Націонализмъ, напротивъ, воспринимаетъ національное государство какъ высшую форму организаціи общества, для поддержанія существованія которой необходимо активное и добровольное участіе гражданъ въ жизни націи.

Причемъ, національные интересы, которые становятся для націоналиста интересами глубоко личными, осознаются имъ благодаря не столько деклараціи національнаго государства, сколько личному опытному изученію народнаго быта и національной исторіи.

Однако, при крушеніи національнаго государства, націоналистъ можетъ находить свое примѣненіе только въ борьбѣ за самостоятельность своего народа и свободу его религіозной жизни.

Такъ же, какъ патріотизмъ, націонализмъ отличается неспособностью формулировать ясные національные идеалы, и какъ слѣдствіе, такая форма мышленія и обусловленная ею дѣятельность не могутъ привести въ дѣйствіе національно-созидательные механизмы народной психологіи.

Это означаетъ, что ни патріотизмъ, ни націонализмъ не являются достаточнымъ условіемъ для созиданія націи и національнаго государства.

Однако, въ условіяхъ существованія національнаго государства, добровольное служеніе значительнаго числа націоналистовъ верховной власти въ государствѣ обезпечиваетъ его развитіе и охраняетъ государство отъ дѣйствія разрушительныхъ силъ.

Этому весьма способствуетъ то обстоятельство, что націонализмъ неизбѣжно согласуется съ конкретной общенаціональной религіей, часто опредѣляющей національные идеалы.

Касательно вопроса о верховной власти, признаваемой націей за таковую, необходимо замѣтить, что въ національномъ государствѣ она можетъ находить свое выраженіе только въ трехъ правомѣрныхъ формахъ: въ демократіи, аристократіи и монархіи.

Сама верховная власть есть то, что во мнѣніи націи составляетъ объединяющую всѣхъ ея членовъ силу, и притомъ не только въ видѣ отвлеченнаго принципа, но и также въ конкретномъ его представительствѣ.

Верховной властью могутъ являться либо власть численнаго большинства въ народѣ (власть грубой физической силы); либо господство «лучшихъ людей» націи (власть разумной, качественно высшей, силы); либо власть божественная, делегированная Богомъ конкретному самодержавному правителю (власть религиозно-нравственнаго идеала).

Итакъ, если націонализмъ, въ большинствѣ случаевъ, обуславливается религіознымъ міровоззрѣніемъ, общимъ для всей націи, то противостоящій ему космополитизмъ часто является выразителемъ гражданскаго недовольства тѣхъ представителей націи, которые исповѣдуютъ религію, не являющуюся государственной.

Впрочемъ, гораздо чаще космополитизмъ является порожденіемъ атеистическаго сознанія.

Космополитизмъ, противопоставляя личные интересы человѣка интересамъ національнымъ, можетъ выражаться какъ въ полномъ игнорированіи національнаго государства, по представленію космополита только сковывающаго его передвиженія и усложняющаго его жизнь, такъ и въ откровенно нигилистическомъ отношеніи къ національнымъ интересамъ и національной культурѣ, доходящемъ до борьбы съ національнымъ государствомъ.

Космополитизмъ, однако, не отрицаетъ необходимости опредѣленнаго общественнаго порядка. Но, часто, допускаетъ его не въ формѣ національныхъ государствъ, а въ видѣ широкихъ межнаціональныхъ союзовъ, стирающихъ до нѣкоторой степени межгосударственныя границы и обезличивающихъ сами націи. Впрочемъ, наилучшей формой общественнаго порядка космополитизмъ считаетъ всемірное государство въ видѣ федераціи равноправныхъ народовъ.

Стоитъ отмѣтить, что не всякій патріотъ является націоналистомъ, однако, всякій націоналистъ неизбѣжно – патріотъ. То же касается и ихъ противоположностей. Не всякій индивидуалистъ – космополитъ, зато всякій космополитъ – индивидуалистъ. Это обусловлено самой природой этихъ формъ мышленія.

Теперь необходимо сказать и о третьемъ уровнѣ относительныхъ формъ мышленія, который составляютъ фашизмъ и анархизмъ.

Фашизмъ – форма мышленія, отождествляющаго высшее національное благо съ образомъ идеальнаго государства, то есть такого государства, которое въ полной мѣрѣ соотвѣтствуетъ извѣстному національному идеалу.

Анархизмъ – форма мышленія, отождествляющаго высшее личное благо съ образомъ такого состоянія общества, при которомъ будутъ невозможны никакія формы соціальной самоорганизаціи.

Очевидно, что не всякій націоналистъ является фашистомъ, поскольку не всякій націоналистъ конечной цѣлью своей дѣятельности мыслитъ созданіе идеальнаго государства. Однако, всякій фашистъ неизбѣжно – націоналистъ, потому что для созданія идеальнаго государства необходимо жить націей, ея національной исторіей и ея насущными интересами.

Та же взаимосвязь справедлива и для ихъ противоположностей. Не всякій космополитъ – анархистъ, но всякій анархистъ – космополитъ.

Графически, въ видѣ логическихъ круговъ, эта взаимосвязь выглядитъ такъ:

Въ рамкахъ одной націи:

П – множество патріотовъ;

Н – множество націоналистовъ;

Ф – множество фашистовъ;

И – множество индивидуалистовъ;

К – множество космополитовъ;

А – множество анархистовъ;

Очевидно, что космополитъ не можетъ быть патріотомъ, а націоналистъ – индивидуалистомъ. То же относится и къ фашизму, который не пріемлетъ ни индивидуализмъ, ни космополитизмъ, ни анархизмъ.

Также понятно, что если противорѣчіе между патріотизмомъ и индивидуализмомъ еще не существенно, поскольку обычно не приводитъ къ конфликтамъ, то уже между націонализмомъ и космополитизмомъ это противорѣчіе становится очень серьезнымъ, а въ противоборствѣ фашизма и анархизма оно пріобрѣтаетъ самый непримиримый характеръ.

Итакъ, мы выяснили, въ чемъ заключается разница между патріотизмомъ, націонализмомъ и фашизмомъ. Теперь подробнѣе остановимся на разсмотрѣніи феномена фашизма.

2) Содержаніе фашизма.

Исходя изъ опредѣленія фашизма, становится ясно, что фашизмъ не останавливается на одномъ лишь служеніи націи и національному государству съ его насущными интересами; служеніи, не имѣющемъ въ своихъ цѣляхъ идеальныхъ представленій о должномъ общественномъ устройствѣ.

Фашизмъ осмысляетъ національную исторію и находитъ въ ней конечныя цѣли жизни націи, формулируетъ національную миссію.

Очевидно, что для этого фашизмъ опирается исключительно на религіозныя представленія народа, которые одни только и дѣлаютъ возможнымъ всякій національный идеалъ, который, въ свою очередь, является условіемъ существованія самой націи.

Болѣе того, фашизмъ находитъ свое оправданіе только въ конкретной общенародной религіи, то есть въ той религіи, которая составляетъ одно изъ основныхъ началъ націи и оказываетъ непосредственное вліяніе на формированіе національной идеи.

Поэтому для фашизма характерно стремленіе къ созиданію такой національной государственности, въ которой верховной властью будетъ власть религіозно-нравственнаго идеала, то есть, къ монархической государственности.

Если же однажды нація уже созидала монархическую государственность, но въ силу какихъ-либо причинъ эта государственность пала, то фашисты этого народа однозначно будутъ монархистами.

Для фашизма представителей христіанскихъ народовъ очевидно духовное превосходство монархической государственности надъ аристократической и демократической государственными формами.

Въ этомъ случаѣ фашизмъ осознаетъ единоличную власть наслѣдственнаго монарха наилучшимъ орудіемъ осуществленія національныхъ идеаловъ, а особенно тѣхъ идеаловъ, которые непосредственно связаны съ религіей народа.

Фашизмъ обычно выходитъ на первый планъ тогда, когда патріотизмъ и націонализмъ оказываются безсильны, то есть въ моментъ національной катастрофы или въ послѣдующее послѣ нея время.

Фашизмъ выявляетъ причины національнаго паденія и провозглашаетъ о необходимости новой національной идеи, способной сплотить народъ въ націю.

Однако, эта новая національная идея почти всегда является либо усовершенствованнымъ повтореніемъ національной идеи какой-либо другой исторической націи, либо прямой реставраціей уже однажды попранной народомъ національной идеи.

Здѣсь необходимо замѣтить, что въ отсутствіи вѣроисповѣднаго единства въ народѣ, этотъ народъ можетъ стать націей только при опредѣленныхъ условіяхъ.

А именно въ томъ случае, если въ основѣ этого народа лежитъ единое религіозное міровоззрѣніе - такъ называемая позитивная религія, то есть религія внѣ конкретныхъ вѣроисповѣдныхъ ея особенностей (направленій), раздѣляющихъ народъ.

Если, къ примѣру, народъ состоитъ изъ католиковъ и протестантовъ, то основой его единства будетъ являться позитивное христіанство, которое и станетъ однимъ изъ основныхъ началъ націи, и своеобразнымъ образомъ повліяетъ на формированіе національной идеи.

Если же въ основѣ народа нѣтъ единаго религіознаго міровоззрѣнія, тогда преобразованіе такого народа въ націю невозможно.

Вообще же, по своей природѣ фашизмъ не тождествененъ какой-либо конкретно-исторической политической идеологіи, но является универсальной формой мышленія, присущей во всѣ времена представителямъ всѣхъ націй.

Если же мы и используемъ слово «фашизмъ» для обозначенія опредѣленной формы мышленія, то это совершенно справедливо, поскольку съ первой половины XX вѣка такъ называемая «міровая общественность» всякую политическую идеологію, въ основѣ своей исходящую изъ этой формы мышленія, единодушно называетъ «фашистской».

Такимъ образомъ, фашизмъ есть фундаментъ такихъ политическихъ идеологій, которыя можно назвать формально фашистскими; то есть фашистскими въ той мѣрѣ, въ какой эти политическія идеологіи берутъ свое начало въ фашизмѣ какъ формѣ мышленія.

Если такія политическія идеологіи и отличны другъ отъ друга, то это объясняется тѣмъ, что фашизмъ есть форма, то есть внѣшнее выраженіе нѣкоего содержанія. А потому, разница между фашистскими политическими идеологіями коренится именно въ этомъ своеобразномъ содержаніи.

Что же касается идеологическаго содержанія фашизма, то оно условно дѣлится на двѣ части: универсальную и національную.

Универсальная часть включаетъ въ себя тѣ идеологическія положенія, которыя являются характерными и общими для большинства національныхъ фашизмовъ въ конкретную историческую эпоху, то есть тѣ положенія, которыя не являются сугубо національными.

Національная часть включаетъ въ себя тѣ идеологическія положенія, которыя и дѣлаютъ возможнымъ всякій фашизмъ – національные идеалы, основныя начала конкретной націи, а также основы соціальнаго устройства, соотвѣтствующія національнымъ идеаламъ. Именно эти идеологическія положенія даютъ основанія называть тотъ или иной фашизмъ русскимъ, итальянскимъ, испанскимъ и проч., въ зависимости отъ его національнаго содержанія.

Теперь необходимо перечислить идеологическія положенія универсальной части содержанія всякаго современнаго конкретно-національнаго фашизма.

Однимъ изъ такихъ положеній является антисемитизмъ какъ нетерпимость къ разрушительной дѣятельности международнаго еврейства и отдѣльныхъ представителей еврейскаго племени, которые всегда составляли процентное большинство въ руководствѣ различныхъ революціонныхъ организацій.

Еще въ началѣ ХХ-го вѣка не только для національной элиты, но и для народныхъ массъ всѣхъ европейскихъ странъ сталъ очевиднымъ тотъ фактъ, что въ международной политикѣ и въ національной жизни каждаго отдѣльнаго народа огромное вліяніе имѣютъ силы противогосудартвенныя, силы разрушительныя. Авангардомъ этихъ силъ въ каждомъ государствѣ являлось еврейское племя, сообщество обособленное и агрессивно настроенное по отношенію къ народамъ, среди которыхъ оно жило, особенно къ народамъ христіанскимъ.

Имѣя собственное негласное правительство, обладавшее почти неограниченнымъ вліяніемъ на каждаго отдѣльнаго еврея, еврейское племя составляло инструментъ міровыхъ иудео-масонскихъ силъ, стремившихся къ полному уничтоженію національныхъ государствъ, и даже конкретныхъ націй, особенно опасныхъ на пути къ міровому господству и установленію богоборческаго мірового правительства.

Еврейское племя, разсѣянное по всему міру, поразительнымъ образомъ, благодаря, прежде всего, своимъ архаичнымъ религіознымъ представленіямъ, неразрывно связаннымъ съ еврейскимъ народнымъ бытомъ, могло сохранять относительное единство, но при этомъ не являлось націей, то есть не было способно къ подлинной государственности. Несмотря на это, международное еврейство представляло собой силу вполнѣ цѣльную, опирающуюся на негласныя еврейскія правительства внутри національныхъ государствъ, сохраняя высокую концентрацію капитала въ рукахъ еврейскихъ международныхъ спекулянтовъ. Въ сущности, еврейство было міровымъ паразитомъ, заинтересованнымъ только въ своей племенной выгодѣ и экономически порабощающимъ цѣлыя христiанскiя семьи, села и города.

Когда международное еврейство стало настолько существенной силой, что могло вліять на международную политику, оно стало источникомъ революціонной заразы, революціонныхъ идей разрушенія національныхъ государствъ и основъ соціальнаго строя націй во имя установленія новаго общественнаго порядка. Этотъ новый порядокъ обѣщалъ призрачное земное счастье всѣмъ народамъ, которые ради этого «счастья» откажутся отъ своей національной самобытности и національной государственности.

Національныя христіанскія государства были главнымъ препятствіемъ на пути революціоннаго движенія, поставившаго своей цѣлью созданіе мірового правительства – будущаго земнаго царствія Антихриста, въ которомъ международное еврейство играло одну изъ главныхъ ролей.

Излишне и говорить, насколько успѣшно международнымъ еврействомъ было использовано міровое революціонное движеніе.

Очевидно, что антисемитизмъ, являющійся однимъ изъ центральныхъ идеологическихъ положеній всякаго современнаго фашизма, сталъ адекватнымъ отпоромъ посягательству международнаго еврейства на міровое господство.

Поскольку сегодня, въ началѣ XXI вѣка, очевидно, что міровое еврейство стало самой существенной политической силой въ мірѣ, захвативъ власть надъ большинствомъ народовъ міра, то антисемитизмъ пріобрѣтаетъ болѣе выраженный и конкретный политическій характеръ.

Такимъ образомъ, другимъ идеологическимъ положеніемъ всякаго современнаго фашизма является сопротивленіе тоталитарнымъ жидо-масонскимъ режимамъ. Такое сопротивленіе преслѣдуетъ своей цѣлью низверженіе политическихъ режимовъ, не являющихся національными государствами.

Однако, окончательная побѣда надъ такими политическими режимами возможна только при наличіи націи, то есть народа, въ цѣломъ ясно представляющаго себѣ національный идеалъ, ради котораго борьба имѣетъ смыслъ.

Преображеніе народа въ націю можетъ происходить въ теченіе совершенно незначительнаго промежутка времени. Это вопросъ народной психологіи. Однако, такое преображеніе возможно только при наличіи въ народѣ достаточнаго числа фашистовъ, способныхъ вселить въ души своихъ соотечественниковъ вѣру въ вѣчный національный идеалъ, близкій каждому.

Однако если народъ настолько огрубѣлъ нравственно, что послѣдніе остатки религіозной вѣры и національныхъ преданій уже не находятъ себѣ мѣста въ душахъ большинства людей, то есть, если народъ пересталъ быть народомъ, потерялъ свое имя и обликъ, превратился въ псевдо-человѣческую массу, то тогда никакое организованное массовое сопротивленіе режиму невозможно.

Такое печальное явленіе можно наблюдать на территоріи бывшей Россіи сегодня. Русскоязычное населеніе не является народомъ, не имѣетъ собственной народной воли, а потому надъ нимъ до сихъ поръ властвуютъ, и будутъ властвовать политическіе воры и откровенные бандиты, организовавшіе наподобіе государства правительственную бюрократію и карательные органы.

Въ такихъ случаяхъ необходимо начинать съ превращенія бесформенной массы въ народъ, вселяя въ душу каждаго отдѣльнаго человѣка религіозную вѣру и прививая въ ней любовь къ національной исторіи.

Фашисты въ этомъ случаѣ являются тѣми здоровыми національными элементами, которые способны внушить еще сохранившимъ свой человѣческій обликъ представителямъ бесформенной массы, бывшей когда-то единымъ народомъ, необходимость снова стать народомъ, націей. Необходимость эта сознается тѣмъ сильнѣй, чѣмъ очевиднѣй катастрофическія послѣдствія національнаго паденія, національнаго обезличиванія, превращенія народа въ историческій песокъ и мусоръ.

Появленіе фашистовъ, знающихъ и любящихъ историческіе національные идеалы своего Отечества, становится важнѣйшимъ факторомъ національной реабилитаціи, связанной, прежде всего, съ историческимъ осмысленіемъ причинъ своего паденія. Среди этихъ причинъ всегда первое мѣсто занимаютъ причины внутренняго характера, коренящiеся въ недостаткахъ, соблазнахъ, ошибкахъ, грѣхахъ собственнаго народа.

Поэтому фашизмъ, стремящійся къ созиданію національной государственности, вынужденъ исходить изъ правильнаго и трезваго представленія о духовномъ достоинствѣ своего народа. Національная самокритика какъ важнѣйшее условіе устраненія причинъ національнаго паденія становится непремѣннымъ признакомъ всякаго фашизма.

Въ результатѣ трезвой оцѣнки всѣхъ національныхъ слабостей, приведшихъ къ потерѣ народомъ независимости или къ полному разложенію самого народа, фашизмъ созидаетъ новый національный характеръ. Фашизмъ стремится не къ возрожденію ушедшей въ небытіе націи со всѣми ея національными слабостями, пороками и неправдами, ставшими причиной національной катастрофы, а къ созиданію новой – націи героевъ, а въ христіанскомъ пониманіи – націи святыхъ.

Фашизмъ утверждаетъ только тѣ формы и то содержаніе національной жизни, которыя дѣлаютъ ея осмысленной, цѣленаправленной и оправданной въ вѣчности.

Такимъ образомъ, можно выдѣлить слѣдующія универсальныя идеологическія положенія всякаго современнаго конкретно-національнаго фашизма:

- антисемитизмъ, какъ признаніе за международнымъ еврействомъ ведущей роли въ процессѣ разрушенія національныхъ государствъ и борьба съ нимъ;

- національное самосовершенствованіе, какъ признаніе необходимости созиданія націи героевъ (святыхъ);

- національное сопротивленіе, какъ признаніе необходимости борьбы съ большинствомъ современныхъ политическихъ режимовъ, не являющихся національными государствами;

- интернаціонализмъ, какъ признаніе необходимости объединенія націй въ борьбѣ противъ міровыхъ разрушительныхъ силъ, возглавляемыхъ жидо-масонами.

Всѣ эти положенія фашизма характеризуютъ его какъ универсальную форму національной борьбы противъ мірового правительства, то есть универсальную форму національной контръ-революціи.

3) Революція и контръ-революція.

Фашизму какъ формѣ мышленія, отождествляющаго высшее національное благо съ идеальной государственностью, то есть идеальнымъ правопорядкомъ, противостоитъ анархизмъ со своей ненавистью ко всякому порядку и презрѣніемъ ко всякому праву.

Анархизмъ выражается въ революціонномъ движеніи, въ борьбѣ противъ традиціонныхъ цѣнностей и религій, противъ національныхъ государствъ и традиціоннаго общественнаго устройства.

Въ основѣ анархизма лежитъ исключительно атеистическое міровоззрѣніе, дающее ему достаточную силу и убѣжденность въ борьбѣ противъ традиціоннаго правопорядка.

Анархизмъ способенъ противостоять даже сильнымъ національнымъ государствамъ, покоящимся на ясномъ для всей націи національномъ идеалѣ.

Однако почти всегда анархизмъ выходитъ на первый планъ именно въ моменты общенародной смуты, національнаго паденія. Анархисты есть тѣ стервятники, которые питаются народнымъ горемъ, паразитируютъ на омертвѣломъ національномъ тѣлѣ.

Впрочемъ, анархизму не по силамъ бороться только съ тѣми націями, которыя признаютъ надъ собой верховную власть религіозно-нравственнаго идеала, то есть власть божественную, делегированную Богомъ конкретному представителю націи – самодержавному государю, совершенно не зависящему отъ народной воли.

Анархизмъ питается народными кривотолками, суевѣріями, происходящими отъ маловѣрія, политическимъ индифферентизмомъ основной народной массы, на мнѣніе которой легко повліять убѣжденнымъ анархистамъ.

Однако, противостоять на равныхъ самодержавному государю, право котораго властвовать и править признается всей націей единодушно, въ божественное предназначеніе котораго вѣритъ большинство народа, анархизмъ не способенъ.

Для этого атеизмъ, лежащій въ основѣ анархизма, во всѣхъ случаяхъ слишкомъ слабъ и поверхностенъ.

Здѣсь умѣстно будетъ отобразить взаимосвязь формъ мышленія, о которыхъ идетъ рѣчь, и фундаментальнаго міровоззрѣнія (религіознаго или атеистическаго), во многомъ обусловливающаго эти формы мышленія.

Итакъ, анархизмъ есть апоѳеозъ всякаго разрушенія и причина всякой политической революціи.

Революціонныя организаціи во всѣхъ странахъ міра прикрывались и прикрываются разными политическими и соціальными ученіями (марксизмъ, либерализмъ, гуманизмъ и проч.), но, имѣя очевидное между собой родство, несли и несутъ народамъ ложь, насиліе и разрушеніе всѣхъ національныхъ формъ общественной жизни.

Всѣ массовыя революціонныя движенія міра въ моментъ своего возникновенія являлись противоправными организаціями въ каждой отдѣльной странѣ, такъ какъ ихъ идеологіи противорѣчили естественному пониманію большинства людей того, что есть правда.

Революціонеры же если и прибѣгали въ своей гнусной агитаціи къ примитивнымъ лозунгамъ, соотвѣтствующимъ пониманію большинствомъ простыхъ людей справедливости, то дѣлали это они безъ малѣйшаго желанія воплощать свои лозунги въ жизнь.

Имѣя въ основѣ своихъ ученій изначально противоправныя представленія объ обществѣ, революціонныя организаціи опирались не на народныя массы, и, тѣмъ болѣе, не на лучшихъ людей націи (какъ это всегда стремились дѣлать традиціонныя политическія силы), а на подонковъ общества, уголовниковъ и изувѣровъ, то есть на соціально близкій революціонерамъ элементъ, существующій въ каждомъ народѣ.

Напримѣръ, большевицкая власть въ Россіи на первыхъ же порахъ, декретомъ отъ 22 ноября 1917 года упразднила всѣ прежніе законы, гражданскіе и уголовные, всѣ судебные и административные органы, исполняющіе ихъ. Въ результатѣ этого поистинѣ революціоннаго акта по странѣ прокатилась волна грабежей, убійствъ и насилія.

Революціонеры, свергая съ помощью нравственно развращеннаго народа традиціонную государственность, всѣми своими дѣйствіями доказывали тотъ фактъ, что революціонныя правительства не являются и не могутъ являться государствами.

Ни еврейское племя, какимъ мы могущественнымъ политически оно ни было, ни пираты, ни цыганѣ, ни большевики (и родственные имъ революціонеры всѣхъ странъ) не заключаютъ въ себѣ государственной идеи. Имъ нужна организація своего, частнаго интереса, а не общаго.

Никакая вообще спеціальная группа не несетъ въ себѣ государственности, но лишь онѣ вмѣстѣ, въ своемъ сложномъ разнообразіи, создаютъ идею государства. Въ государствѣ осуществляются условія существованія не классоваго, не корпоративнаго, не сословнаго, не какого-либо другого, замкнутаго въ своихъ частныхъ или групповыхъ цѣляхъ, но условія существованія общенаціональнаго.

Поэтому когда большевики, слѣдуя ученію жида Карла Маркса (Мордахея Леви), поднимали народы на классовую борьбу, то есть на войну отдѣльныхъ соціальныхъ группъ внутри націи между собой, они преслѣдовали исключительно разрушительныя цѣли, и главной ихъ жертвой на пути къ міровому владычеству были – національныя государства.

На мѣстѣ нѣкогда могущественныхъ христіанскихъ имперій, существовавшихъ не за счетъ насилія и принужденія, но покоившихся на основѣ добровольнаго подчиненія подданныхъ (гражданъ), и соотвѣтствовавшихъ извѣстному психологическому и нравственному состоянію государствообразующихъ націй, революціонеры могли создавать лишь нѣкоторое подобіе государства.

Къ числу такихъ псевдо-государствъ относится и преступная организація СССР, образованная въ 1922 году на основѣ созданнаго большевиками въ 1918 году такого же противоправнаго образованія «Россійская Федерація», существующаго и понынѣ.

Но никакое государство, образованное націей, никогда не станетъ уничтожать цѣлые классы, сословія, соціальныя группы, какъ это дѣлали, напримѣръ, большевики, проводя политику массоваго террора противъ духовенства, «буржуазіи», аристократіи, зажиточнаго крестьянства, казачества. Вѣдь это противорѣчитъ идеѣ государственности.

Такія дѣйствія могутъ найти свое объясненіе только въ томъ случаѣ, если подъ революціонерами мы будемъ понимать въ бытовомъ отношеніи типичныхъ разбойниковъ и бандитовъ, а въ политическомъ - иноземныхъ захватчиковъ, обращающихся съ подневольнымъ народомъ съ ненавистью религіознаго фанатизма.

Дѣятельность многихъ сознательныхъ богоборцевъ, такихъ какъ главари большевицкой партіи, дѣйствительно, имѣла ярко выраженный религіозный характеръ, что объясняется ихъ сознательной борьбой съ Богомъ, съ богоустановленнымъ порядкомъ на землѣ.

Такое возможно только при наличіи въ нихъ вѣры въ существованіе благого Бога и иной, богоборческой, силы зла, выраженной въ конкретномъ образѣ сатаны, которому они служатъ въ расчетѣ на полученіе земной славы и власти надъ людьми.

Для такого масштаба разрушительной дѣятельности, которую осуществляли и осуществляютъ главари современнаго псевдо-государства, одного атеистическаго энтузіазма совершенно недостаточно.

То есть, большевицкіе лидеры въ основномъ не были анархистами въ строгомъ смыслѣ слова, поскольку для того, чтобы быть анархистомъ, необходимо имѣть отношеніе къ какой-либо конкретной націи, къ конкретному народу. Для этого необходимо считать культуру этого народа родной для себя.

Однако, для главарей большевицкой партіи не только ничего святаго, но и ничего родного въ окружающей ихъ христіанской цивилизаціи не было. Эти въ самомъ прямомъ смыслѣ слова нелюди (недочеловѣки) сознательно отреклись отъ всего народнаго, отъ всего національнаго.

Они были именно религіозными фанатиками-сатанистами.

Строго говоря, съ точки зрѣнія религіозной, атеизмъ есть грубое заблужденіе, лишенное какихъ-либо основаній въ окружающемъ мірѣ. Однако если это заблужденіе и продолжаетъ распространяться въ мирѣ, находя все новыхъ и новыхъ сторонниковъ во всякомъ народѣ, то это есть результатъ либо сознательнаго обмана богоборцевъ, либо непосредственнаго дѣйствія діавола.

Несостоятельность атеизма будетъ видна всякому проницательному и развитому умственно человѣку, ибо для систематическаго и повсемѣстнаго разрушенія традиціонныхъ формъ жизни необходимы конкретныя конечныя цѣли и ясные идеалы, находящіе источникъ своего вдохновенія за рамками этой земной жизни.

Такимъ образомъ, атеистическія установки могутъ удовлетворять лишь индивидуалистовъ, космополитовъ и анархистовъ, но никакъ не жидо-масоновъ, стремящихся, во что бы то ни стало, уничтожить ненавистныя имъ формы здоровой общественной жизни.

Въ основѣ и религіи, и атеизма лежитъ вѣра. Но атеизмъ, будучи завѣдомо ничтожнымъ и несостоятельнымъ, можетъ служить лишь прикрытіемъ опять-таки религіозныхъ цѣлей сознательныхъ богоборцевъ.

Сатанизмъ, вообще, далеко не самое привлекательное для людей религіозное міровоззрѣніе, отчасти потому что большинство людей придерживаются хотя бы въ теоріи – добра; отчасти потому что это большинство не готово ради какихъ-либо идеаловъ разрушать всѣ общественные институты, въ томъ числѣ семью.

Поэтому главнымъ инструментомъ жидо-масоновъ является ложь и насиліе. Тѣ, кого трудно обмануть обѣщаніями будущихъ земныхъ благъ, непремѣнно будутъ либо уничтожены, либо принуждены уже обманутыми анархистами работать на дѣло окончательнаго порабощенія человѣчества.

Въ этомъ и заключается страшный смыслъ настоящей революціи, которой могутъ противостоять только фашисты.

Всякое фашистское политическое ученіе есть неизбѣжно контръ-революціонное ученіе. Потому что само существованіе не только національно-идеальнаго государства, но и вообще, націи, по опредѣленію, является фактомъ контръ-революціоннымъ.

II. РУССКАЯ НАЦIЯ.

1) Основныя начала русской націи.

Выше уже было сказано о томъ, что представленія объ идеалахъ націи, ея конечныхъ цѣляхъ, о должныхъ формахъ соціальнаго строя, государственности и народнаго быта составляютъ національное содержаніе всякаго фашизма какъ формы мышленія. Именно это содержаніе и даетъ право называть тотъ или иной фашизмъ по имени конкретной націи, чьи идеалы онъ выражаетъ.

Прежде чѣмъ говорить о національномъ содержаніи русскаго фашизма, необходимо указать на тѣ начала, которыя cдѣлали возможной существованіе самой русской націи.

Тріада основныхъ національныхъ началъ была сформулирована въ 1833 году министромъ народнаго просвѣщенія графомъ С.С. Уваровымъ такъ: «Православіе. Самодержавіе. Народность».

Это тѣ спасительныя начала, безъ которыхъ Россія не могла благоденствовать, развиваться и даже существовать. То есть начала настолько безусловныя и обязательныя, что колебаніе и паденіе одного изъ нихъ неизбѣжно должно было повлечь за собой крушеніе русской націи въ цѣломъ.

Исторія показала, что безъ любви къ вѣрѣ предковъ, къ православному христіанству, русскiй народъ пересталъ быть націей уже къ началу XX вѣка, поправъ нѣкогда общезначимые національные идеалы. Это стало причиной неизбѣжнаго въ такихъ случаяхъ крушенія національной государственности - православнаго самодержавія, общенаціональная вѣра въ необходимость котораго, въ свою очередь, составляло главное условіе политическаго существованія Россіи.

Народность же, будучи началомъ по отношенію къ первымъ двумъ – православію и самодержавію - преимущественно пассивнымъ, тѣмъ не менѣе, было тѣмъ содержательнымъ своеобразіемъ русской націи, которое давало основаніе называть ея русской.

Очевидно, что въ формулѣ «Православіе. Самодержавіе. Народность» доминирующей является религіозная составляющая, которая проникаетъ обѣ другія, ибо религіозно санкціонируетъ и дѣлаетъ неприкосновенной свѣтскую власть, сообщая народности вселенское предназначеніе въ ея православно-христіанской миссіи по всей землѣ.

Православіе (ортодоксiя) есть древнѣйшее христіанское исповѣданіе. По своему внутреннему упованію православіе мыслитъ себя правымъ или подлиннымъ ученіемъ Христовымъ въ его изначальной полнотѣ и неповрежденной цѣлостности. Оно принципіально отграничивается отъ другихъ христіанскихъ исповѣданій не какъ истина отъ заблужденій, а собственно въ качествѣ цѣлаго по сравненію съ частями.

Для православія христіанство является не ученіемъ, а жизнью таинственнаго общенія съ Богомъ во Христѣ, и благодатнаго обновленія отъ Духа Святаго въ целокупномъ братствѣ вѣрующихъ, когда всѣ они единеніемъ вѣры съ Сыномъ Божіимъ усыновляются въ Немъ Отцу Небесному, и затѣмъ естественно бываютъ по благодати братьями между собой.

Очевидно, что по своей природѣ, православіе безусловно независимо отъ всѣхъ исторически-національныхъ осуществлений. Наоборотъ, послѣднія питаются и живутъ имъ. Это же касается и русской націи, которая, въ отличiе отъ многихъ другихъ, являлась порожденiемъ Церкви.

Другiе народы, до перехода въ христiанство, имѣли богатое языческое наследiе. Русскiе славяне, напротивъ, до принятiя святого Православiя, не имѣли совершенно ничего: ни собственной государственности, ни самобытной культуры. Благодатное сѣмя христiанскаго ученiя упало на дѣвственно чистую почву восточно-славянскихъ язычниковъ и принесло наиболѣе богатые плоды чистой христiанской вѣры.

Русскiй народъ отдалъ христiанству свою душу нетронутой. Церковь дала русскимъ славянамъ все, начиная съ письменности. Поэтому вплоть до начала XX вѣка въ Россіи понятіе «русскiй» было тождественно понятію «православный». Православіе стало главнымъ содержаніемъ русскаго народнаго духа.

Вторымъ основнымъ началомъ русской націи являлась самодержавная монархія какъ историческая форма политическаго существованія Россіи.

Самодержавная монархія стала національнымъ политическимъ идеаломъ въ результатѣ непосредственнаго вліянія Церкви на формированіе русской націи. Дѣло въ томъ, что, согласно ученію Православной Церкви о государственной власти, власть православнаго самодержавнаго монарха является наилучшей властью, поскольку согласуетъ свои конечныя цѣли съ цѣлью самой Церкви.

Самодержавная монархія объявляется Церковью единственной богоустановленной формой государственной власти на землѣ какъ полностью соотвѣтствующая божественному предназначенію всякой власти вообще: имѣющимися въ ея распоряженіи средствами, въ томъ числѣ съ помощью принужденія и насилія, препятствовать распространенію зла и содѣйствовать утвержденію добра.

Такимъ образомъ, русскiй народъ, который одной стороной своего бытія составлялъ наряду съ другими народностями Церковь, создалъ свою особую національную концепцію государственности, которая ставила выше всего, выше юридическихъ отношеній, начало религіозное. Этимъ создана русская монархія какъ верховенство нравственнаго идеала, и она много вѣковъ вела русскiй народъ къ развитію и преуспѣянію, ко всемірной роли, къ первой роли среди народовъ земныхъ – именно на основѣ такого характера государственности.

Сущность самодержавной монархіи въ томъ, что верховной властью въ государствѣ является не народъ, а единоличный монархъ, вслѣдствіе милости Божіей къ православному народу надѣленный всѣми законными правами для исполненія своихъ обязанностей передъ Богомъ.

Царь, по существу своей власти, безотвѣтствененъ передъ націей, ибо не нація дала ему свою власть, но Богъ, передъ которымъ онъ и будетъ отвѣчать за свои дѣла и за всѣ грѣхи своего народа.

Такимъ образомъ, русскiй православный царь ограниченъ не народной волей, не многомятежнымъ человѣческимъ хотѣніемъ, но русскимъ національнымъ идеаломъ, такимъ, какимъ онъ былъ сформулированъ самой націей подъ непосредственнымъ вліяніемъ Церкви.

Третье основное начало русской націи – великорусская народность – есть первая среди прочихъ народностей, составляющихъ русскую націю. Она есть та человѣческая масса, отличающаяся специфическимъ народнымъ бытомъ и особымъ укладомъ жизни, которая въ результатѣ органическаго пріятія православной вѣры и самодержавной монархической государственности, стала объединительнымъ ядромъ Россіи.

Подъ народностью понимается также великорусскій языкъ, ставшій въ Россіи государственнымъ; народная мудрость, православный духъ которой вылился въ геніальныя произведенія русскихъ писателей; народные обычаи, традиціи и другія формы русской народной культуры.

Основныя начала русской націи, благодаря которымъ стало возможно существованіе исторической Россіи такой, какой она всегда была, лежали и въ основѣ неизмѣнной русской національной идеи Святой Руси – формулы русскаго національнаго спасенія.

2) Русская національная идея.

И государственная форма, и соціальный строй у каждой націи свои: они въ главной основѣ своей неизмѣнны до исторической смерти націи, хоть и мѣняются въ частностяхъ отъ начала до конца.

Постоянство государственной формѣ и соціальному строю обезпечиваетъ незыблемость національной идеи въ народной душѣ, опредѣляющей всѣ стороны національной жизни.

Россія никогда не появилась бы, и русскiй народъ такъ и не сталъ бы націей, если бы не единство исповѣданія христіанской вѣры на Руси, слѣдствіемъ котораго явилось единство политическое.

Русскiй народъ испоконъ вѣковъ ставилъ цѣли религіозныя выше цѣлей сугубо политическихъ. Государство для него было лишь средствомъ, обезпечивающимъ возможность свободной религіозной жизни.

Вообще, во всякомъ своемъ земномъ учрежденіи русскiй человѣкъ хотѣлъ видѣть образъ и подобіе Учрежденія Небеснаго, во всякомъ своемъ дѣлѣ – дѣло богоугодное, а во всякой своей вещи – вещь, такъ или иначе полезную для спасенія души.

Русскіе люди служили своему Государю и государству съ юныхъ лѣтъ до глубокой старости съ религiознымъ сознанiемъ того, что ихъ служба государству есть служенiе Богу, ибо сама русская государственная власть всегда считала единственной цѣлью своего существованiя служенiе Богу, Божiей Правдѣ и Божiей Церкви.

Русскiе люди были убѣждены въ томъ, что они обязаны такъ самозабвенно, почти не имѣя личной жизни, служить Государю и своему государству, чтобы оградить свою страну отъ опасности захвата иновѣрцами или подчиненiя равнодушной къ добру и злу государственной власти. Превыше всего, они считали своимъ долгомъ обезпечить себѣ и своему потомству возможность свободнаго исповѣданiя святого Православiя съ соблюденiемъ православныхъ законовъ и обычаевъ.

Никакихъ другихъ, внѣцерковныхъ, цѣлей въ государственной жизни наши предки себѣ не ставили. Достиженiе славы, удовлетворенiе нацiональной гордости, разширенiе государственныхъ границъ, обезпеченiе привольной, легкой жизни - всѣ эти стремленiя, свойственныя безбожному человѣку, были имъ чужды.

Духовная жизнь и стремленiе къ подражанiю своимъ общепризнаннымъ духовнымъ вождямъ стояли на первомъ планѣ, а этими вождями были святые угодники Божіи.

Жить такъ, заботясь, прежде всего, о спасеніи своей души, означало жизнь праведную, жизнь святую, наконецъ. Это не подразумѣваетъ того, что русскiй народъ былъ святъ. Русская національная жизнь, кромѣ множества высокихъ примѣровъ личной святости, являла несравненно больше примѣровъ грѣха, нравственной распущенности и паденія. Но святость была главнымъ русскимъ національнымъ Идеаломъ.

Всѣ прочiя добродѣтели - просвѣщенiе, героизмъ, культурность - охватывались для русскаго народа однимъ всеобъемлющимъ идеаломъ святости, и имѣли цѣнность лишь при условiи, что онѣ освящались святостью. Сознавая свою грѣховность, русскiе люди той эпохи каялись въ своихъ грѣхахъ, исповѣдуя свое единство со святыми, современными и прошлыми, признавая ихъ безграничное надъ собой превосходство и прося ихъ молитвъ и заступничества.

Вотъ, въ краткихъ словахъ, что представляла собой нѣкогда дѣйствительная Святая Русь. И своимъ единствомъ, монолитностью, тѣмъ, что весь русскiй народъ, отъ Государя до послѣдняго крестьянина и бѣдняка, жилъ одной жизнью, однѣми устремленiями, однимъ національнымъ идеаломъ святости - она была безмѣрно сильна.

Русская національная идея Святой Руси заключалась въ томъ, чтобы своимъ національнымъ примѣромъ истиннаго христіанскаго благочестія привлечь къ истинной вѣрѣ и другіе народы міра.

3) Причины русской національной катастрофы.

Если нація умираетъ – государство какой бы то ни было формы не спасетъ ея отъ смерти. Если въ націи изсякли духовныя силы, и она приходитъ въ состояніе дѣйствительнаго банкротства – ни монархія, ни какая иная государственная сила не сможетъ ея возродить.

Русская нація погибла прежде русскаго государства, что и послужило причиной гибели послѣдняго. Она погибла въ тотъ моментъ, когда отреклась отъ своей національной идеи Святой Руси, и какъ слѣдствіе – отъ своего національнаго политическаго идеала самодержавной монархической государственности.

Когда мы говоримъ объ опредѣленномъ критическомъ «моментѣ» національной исторіи, это не означаетъ, что конкретно-историческая, внѣшняя, причина національнаго паденія русскаго народа намъ абсолютно ясна. О срокахъ вообще трудно дѣлать какое-либо твердое заключеніе. Вопросъ о томъ, въ какой моментъ національной исторіи произошло отреченіе русской націи отъ своей національной идеи, которой жили десятки поколѣній русскихъ людей, есть предметъ отдѣльнаго изслѣдованія.

Но нѣтъ никакого сомнѣнія въ томъ, что внутренней, духовной причиной гибели русской націи было именно отреченіе русскаго народа отъ своего религіозно-нравственнаго идеала Святой Руси.

Почему національная идея личной святости и національный политическій идеалъ перестали удовлетворять запросамъ народнаго духа; почему народное сознаніе отвергло свои собственныя національныя основы, имѣвшія тысячелѣтнюю исторію?

Причиной паденія Люцифера была гордость. Главной причиной русскаго національнаго паденія также была гордость. Національная гордость. Иначе въ исторіи русскаго народа-Богоносца и въ исторіи Россіи - Дома Пресвятой Богородицы - быть и не могло.

Національная гордость затмеваетъ національное сознаніе, искажаетъ пониманіе подлиннаго національнаго идеала, приводитъ къ уродливымъ формамъ національной жизни.

Причинъ къ подобной гордости у русскаго народа было, несомнѣнно, больше, чѣмъ у всѣхъ прочихъ народовъ. Вѣдь русскiй народъ всегда жилъ съ сознаніемъ того, что онъ исповѣдуетъ истинную вѣру Христову, а его національное государство является главнымъ защитникомъ православія въ окружающемъ апостасiйномъ мірѣ.

Прямымъ слѣдствіемъ и самымъ мрачнымъ проявленіемъ русской національной гордости былъ церковный Расколъ въ концѣ XVII вѣка. Причиной старообрядческаго раскола была чуждая истинному христіанству суевѣрная привязанность значительной части русскаго народа (преимущественно изъ среды малообразованныхъ мірянъ) къ русскимъ формамъ церковной обрядности.

Формальной причиной, вскрывшей злокачественную опухоль русской націи, стала реформа патріарха Никона, воплощавшаяся въ жизнь порою самыми радикальными методами.

Язва національной гордости настолько поразила сторонниковъ старообрядческаго раскола, что тѣ увидѣли, напримѣръ, въ попыткѣ церковной власти исправить накопившiеся за столѣтія погрѣшности въ переводахъ священныхъ текстовъ посредствомъ свѣрки съ греческимъ оригиналомъ – измѣну церковной іерархіи Христу.

Власть православнаго самодержца, по своему долгу Помазанника Божiя защищавшаго истинную православную вѣру отъ нападокъ со стороны раскольниковъ, была объявлена послѣдними властью антихристіанской, а самъ русскiй Государь – Антихристомъ.

Стоитъ замѣтить, что вѣрность старообрядцевъ церковной старинѣ въ той области, которая касается только внѣшней церковной жизни, то есть всего того, что относится до церковнаго чина и благоукрашения, а равно и до церковныхъ обычаевъ – не составляли существеннаго признака раскола.

Ибо церковный взглядъ на обрядъ таковъ, что послѣдній, какъ вещь средняя, до существа вѣры не относящаяся, самъ по себѣ ни святъ, ни не святъ, не ведетъ ни къ спасенію, ни къ гибели; въ этой области Церковь допускаетъ разнообразіе, возможность и законность измѣненій или исправленій при опредѣленныхъ условіяхъ, главнымъ изъ которыхъ является сохраненіе церковнаго мира.

Существеннымъ признакомъ старообрядческаго раскола служило противленіе церковной власти, нарушеніе церковнаго мира и единенія изъ-за вопросовъ, не входящихъ въ область вѣры.

Старообрядческій расколъ не былъ чисто религіознымъ явленіемъ. Раскольники въ послѣднюю очередь интересовались вопросами вѣры, тѣмъ болѣе для нихъ были чужды заботы о дѣйствительномъ благѣ Церкви Христовой и Россіи. Они шли на нарушеніе церковнаго мира и единства, будучи побуждаемы не ревностью по Истинѣ, но суевѣрной, ничѣмъ не оправданной преданностью церковному обряду.

Такимъ образомъ, раскольники уже не могли носить имя православныхъ христіанъ, потому что они, по сути, не были таковыми. Ихъ вѣра во многомъ основывалась на примитивномъ религіозномъ инстинктѣ, языческомъ обожествленіи отдѣльныхъ предметовъ и вещей.

Поэтому, что касается опредѣленія отношенія раскольниковъ къ русской націи, культура которой по рожденію являлась для нихъ родной, то правильно было бы характеризовать ихъ форму мышленія какъ индивидуализмъ или космополитизмъ, въ зависимости отъ степени фанатизма каждаго отдѣльнаго раскольника.

Національная гордость, по своей сути, ничѣмъ не отличается отъ личной гордости отдѣльныхъ людей: и та, и другая въ своихъ крайнихъ формахъ могутъ приводить къ страшнымъ послѣдствіямъ, и прежде всего – къ духовной смерти.

Духовная смерть націи гораздо драматичнѣе физической смерти цѣлыхъ племенъ и народовъ. Народъ безъ національной идеи есть полное ничтожество, не стоящее независимаго существованія. Удѣлъ такого народа – рабство и неизбѣжное раствореніе среди сильныхъ народовъ-націй.

Русскiй народъ, переживъ, напримѣръ, крайне болѣзненную и разрушительную политическую смуту въ началѣ XVII вѣка, въ 1613 году вышелъ изъ нея, потерявъ ровно половину своей численности, но остался націей и сумѣлъ возродить свою національную монархическую государственность въ еще болѣе совершенной самодержавной формѣ.

Но послѣ церковнаго Раскола русская нація такъ и не смогла полностью возстановить свои силы и въ полной мѣрѣ реализовать весь свой созидательный потенціалъ.

Расколъ не смирилъ націю, національная гордость глубоко утвердилась въ душахъ русскихъ людей, позднѣе ставъ причиной появленія революціонной интеллигенціи.

Въ началѣ XVIII вѣка русская нація, въ силу разныхъ обстоятельствъ, вошла въ тѣсное соприкосновеніе со всѣми націями Европы. Очевидное превосходство европейцевъ надъ русскими въ научно-техническомъ развитіи стало ударомъ по русской національной гордости.

Издавна презираемые иноземцы-еретики оказались гораздо успѣшнѣе русскихъ именно въ тѣхъ отрасляхъ культуры (прежде всего, въ военномъ дѣлѣ), въ которыхъ увѣренное лидерство русскаго государства въ Европѣ было главнымъ условіемъ политической, и, слѣдовательно, религіозной самостоятельности русскаго народа.

Русскому народу пришлось многому учиться у своихъ потенціальныхъ, а иногда и у дѣйствительныхъ, враговъ. Эта единственно правильная мѣра, предпринятая національнымъ государствомъ, стала формальнымъ поводомъ къ постепенному разложенію русской націи.

Омертвѣлыми ея частями были, съ одной стороны, раскольники, провозгласившіе абсолютную цѣнность отдѣльныхъ формъ русской народной культуры, а съ другой – нарождающійся классъ революціонной интеллигенціи, проповѣдовавшей полное свое отчужденіе отъ «отсталой» русской національной культуры.

Въ первомъ случаѣ имѣло мѣсто быть искаженіе національной идеи и всѣхъ національныхъ идеаловъ. Во второмъ – совершенное ихъ забвеніе и поруганіе.

Національная гордость передъ лицомъ непріятной для русскаго глаза дѣйствительности превращала однихъ русскихъ людей, преимущественно простыхъ и незнатныхъ, въ фанатичныхъ раскольниковъ и сектантовъ, а другихъ, получившихъ извѣстное европейское образованіе – въ теплохладныхъ, маловѣрныхъ, а порой и совсѣмъ невѣрующихъ индивидуалистовъ и космополитовъ.

Общимъ для нихъ было то, что причину съ виду недостойнаго положенія Россіи въ мірѣ эти активные участники умерщвленія русской націи видѣли не въ самихъ себѣ, въ своихъ грѣхахъ и слабостяхъ, а въ русской національной государственности.

И раскольники-старообрядцы, и революціонная интеллигенція стали смертельными врагами русской національной государственности, порою, не уступая по ожесточенности борьбы съ царской властью иноземнымъ врагамъ Россіи.

Новоиспеченные индивидуалисты-космополиты мечтали о сверженіи русской монархіи, въ то время какъ она родилась съ русской націей, жила съ нею, росла совмѣстно съ ней, возвеличивалась и падала, находила пути общаго воскресенія, и во всѣхъ историческихъ задачахъ стояла во главѣ національной жизни.

Однако, если радикально настроенные раскольники стремились къ уничтоженію національной государственности вполнѣ сознательно, исходя изъ своего искаженнаго религіозно-сектантскаго міровоззрѣнія, то революціонная интеллигенція въ основной своей массѣ обманывалась или была сознательно обманута проповѣдниками нѣкой совершенной соціальной справедливости, возможной якобы только при условіи уничтоженія традиціонной христіанской государственности.

Среди революціонеровъ были, несомнѣнно, очень талантливые русскіе люди. Но таланты, данные имъ Богомъ на созиданіе, они обратили на разрушеніе.

Подъ жгучимъ ядомъ насмѣшки и обличенія прожглось и провалилось рубище, прикрывавшее доселѣ наготу русскаго общества, а на соткание ему новой одежды нетлѣнія ни силы, ни разума, ни дарованія не хватило у того «духа», который талантами революціонеровъ обливалъ всѣ ихъ дѣла смертоноснымъ ядомъ.

Исполнилось и на русскихъ революціонерахъ слово Господне: «Безъ Мѣнѣ не можете творити ничесоже».

Такъ или иначе, въ короткій срокъ стихійное разрушительное движеніе внутри самой Россіи, возникшее благодаря девальваціи или искаженію національныхъ идеаловъ въ народномъ сознаніи, стало инструментомъ въ рукахъ международнаго еврейства, которое въ лицѣ своихъ кровныхъ представителей придало ему строго оформленную революціонную направленность.

Жиды сумѣли встать во главѣ революціоннаго движенія въ Россіи благодаря, не въ послѣднюю очередь, своимъ финансовымъ возможностямъ и политическому могуществу международнаго еврейства. Но главной причиной успѣха жидовъ была ихъ откровенная ненависть къ Россіи, толкавшая ихъ на любую ложь и на всяческое насиліе.

Говоря объ евреяхъ, необходимо имѣть ввиду, что еврейскій народъ пережилъ свое національное паденіе двѣ тысячи лѣтъ назадъ, въ тотъ моментъ, когда онъ отрекся отъ съ такимъ видимымъ нетерпѣніемъ ожидаемаго имъ Мессіи – Сына Божія, Іисуса Христа, имъ же преданнаго на распятіе.

Имѣло мѣсто страшное искаженіе евреями своей національной идеи, приведшее, въ итогѣ, къ національной катастрофѣ.

Итакъ, жидо-масоны, которые были религіозными фанатиками, служившими діаволу, возглавили революціонное движеніе въ Россіи, подчинивъ себѣ посредствомъ марксистской политической идеологіи и административнаго управленія въ партіи большую часть недовольныхъ національнымъ государствомъ радикальныхъ космополитовъ и анархистовъ.

Конечно, въ революціонномъ движеніи не было единства. Разномысліе революціонеровъ объяснялось разной степенью ихъ человѣческой подлости и безнравственности, различной степенью привязанности къ народному быту, и вообще – къ русской народной культурѣ.

Но, такъ или иначе, они добились (какъ имъ казалось) своего. Русская нація пала, судьба русской національной государственности должна была рѣшиться въ ближайшемъ будущемъ.

Въ это тяжелое время всѣ національно мыслящіе люди Россіи, патріоты и націоналисты выступили на защиту русской государственности, на защиту Царя. Этихъ честныхъ русскихъ людей, сплотившихся въ самостоятельныя политическія организаціи, революціонная интеллигенція прозвала «черносотенцами», указывая на простонародный составъ организацій и, тѣмъ самымъ, желая хоть какъ-то унизить ихъ. Русскіе патріоты и націоналисты приняли имя черносотенцевъ съ честью. Для нихъ такое названіе символизировало единеніе православнаго народа со своимъ православнымъ Царемъ, тѣмъ болѣе что самъ Царь Николай II шелъ имъ навстрѣчу, принявъ отъ особой делегаціи черносотенцевъ членскій знакъ Союза Русскаго Народа.

Среди черносотенцевъ были и православные святые. Святой праведный отецъ Іоаннъ Кронштадтскій призывалъ православный народъ встать на защиту поругаемыхъ революціонерами святынь, поддержать Помазанника Божiего – Русскаго Царя въ страшное время національной смуты.

Но паденіе русскаго государства было уже неизбѣжно – русскiй народъ отрекся отъ своей національной идеи и, слѣдовательно, отъ своего національнаго политическаго идеала.

Всѣ сословія русскаго народа, въ томъ числѣ и духовенство, въ цѣломъ, отреклись отъ Помазанника Божія, Русскаго Царя Николая II, еще до того, какъ онъ былъ свергнутъ съ Престола.

Русскiй народъ совершилъ тягчайшій грѣхъ. Была попрана Клятва 1613 года на вѣрность Дому Романовыхъ. Царь былъ преданъ въ руки революціонеровъ, совершившихъ въ іюлѣ 1918 года ритуальное убійство Удерживающаго распространеніе мірового зла.

Однако, даже въ такой, казалось бы совершенно безысходной ситуаціи, Россія могла бы устоять. Для этого необходима была воля народа къ національной жизни, требовалось народное покаяніе въ своемъ отступленіи отъ православной вѣры, покаяніе въ грѣхѣ клятвопреступленія, которое смогло бы реабилитировать русскую національную идею Святой Руси.

Но ничего этого не было. Русская нація скончалась въ тяжелыхъ мукахъ. Въ Россіи произошла революція.

4) Бѣлое движеніе.

Почти сразу послѣ произошедшей въ Россіи революціи къ власти пришли большевики. Они поддерживали всяческое безправіе въ захваченной странѣ, используя многочисленныхъ русскихъ анархистовъ и столь же многочисленныхъ инородныхъ бандитовъ-добровольцевъ.

Россія дѣйствительно стала плацдармомъ міровой революціи: страной, гдѣ политическій терроръ противъ русскаго народа сталъ нормальнымъ явленіемъ, гдѣ всяческое беззаконіе являлось принципомъ большевицкой «политики», гдѣ зарождалась и находила первыхъ своихъ жертвъ смертоносная красная чума, поразившая, такъ или иначе, въ послѣдствіи всѣ народы міра.

Большевики сформировали свою правительственную бюрократію, образовали изъ уголовниковъ и маньяковъ карательную организацію, и все это назвали «государствомъ». Однако, ни «Россійская Федерація», ни «Союзъ Совѣтскихъ Соціалистическихъ Республикъ» не являлись государствами.

Настоящее государство всегда образуетъ нація, которая вырабатываетъ въ себѣ сознаніе верховной власти и находитъ конкретныхъ ея выразителей. Лишь тогда, когда выработано то и другое, можетъ явиться государство, какъ созданіе уже верховной власти.

Верховная власть сплачиваетъ вокругъ себя націю на основаніи своего собственнаго принципа. Дѣлается это въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ или нѣсколькихъ столѣтій, но, во всякомъ случаѣ, получается государство, то есть нація, добровольно соединенная подъ одною верховной властью во всемъ, что, по сознанію націи, выражающемуся въ данномъ принципѣ верховной власти, требуетъ общаго, обязательнаго единства.

При этомъ нельзя смѣшивать государство съ правительственнымъ механизмомъ, задача котораго – быть орудіемъ верховной власти для осуществленія цѣлей государства.

Очевидно, что управительная власть (правительственный механизмъ) сама по себѣ не составляетъ государство. Она можетъ быть только инструментомъ оккупаціи страны другимъ государствомъ, либо орудіемъ порабощенія народа организованной группой политическихъ воровъ, коими и являлись большевики.

Также очевидно, что къ моменту большевицкаго переворота, русской націи, какъ и вообще какой-либо націи, на территоріи Россіи не существовало, поэтому никакое національное государство не было возможно.

Верховной властью въ странѣ стало беззаконіе. Послѣ національнаго паденія остался расчленяемый и обезсилѣнный, нравственно падшій русскiй народъ. А національное государство смѣнила банда политическихъ воровъ.

Большевики навязали русскому народу, его наиболѣе трезвой и благородной части, гражданскую войну.

Противъ красныхъ (анархистовъ, возглавляемыхъ осатанѣлыми жидами) выступили бѣлые - русскіе космополиты (преимущественно, конкуренты большевиковъ въ революціонномъ движеніи), патріоты, націоналисты и фашисты (послѣднія три группы бѣлогвардейцевъ принадлежали къ числу тѣхъ, кто остался вѣренъ Россіи и національной монархической государственности).

Однако, въ цѣломъ, по своему рядовому составу, Бѣлое движеніе было все-таки націоналистическимъ движеніемъ.

Впрочемъ, отнюдь не фашистскимъ, поскольку кромѣ самыхъ общихъ лозунговъ о «Единой, недѣлимой Россіи» большинство высшихъ бѣлыхъ полководцевъ никакой объединительной національной идеи не имѣло.

Очевидно, что русскіе націоналисты были не способны указать на причину національной катастрофы и сформулировать русскую національную идею, а крайне немногочисленные русскіе фашисты не могли существенно повліять на исходъ гражданской войны.

Кромѣ того, русскіе фашисты періода Первой Гражданской войны не имѣли четкаго представленія о сакральной причинѣ гибели Россіи, и потому не были готовы указать на тотъ единственный спасительный путь, который приведетъ къ возрожденію Россіи.

Этому мѣшали также крайняя малочисленность русскихъ фашистовъ, ихъ разрозненность, но самое главное – принципіальная «аполитичность» большинства архіереевъ Россійской Православной Церкви.

Уже послѣ пораженія Бѣлыхъ армій въ гражданской войнѣ, въ эмиграціи, русскіе фашисты впервые осознали себя таковыми, будучи вдохновлены успѣхомъ европейскаго фашистскаго движенія, сумѣвшаго дать отпоръ краснымъ.

Успѣхъ европейскаго фашизма во многомъ объясняется особой спецификой краснаго движенія въ Европѣ, которое составляли преимущественно космополиты, то есть тѣ элементы націи, въ которыхъ еще довольно глубоко сидѣла привязанность къ традиціоннымъ формамъ народной жизни.

Анархизмъ и сатанинская озвѣрѣлость совѣтскаго большевизма, которые одни только и были способны уничтожить цѣлыя націи, даже имъ казались нѣкимъ варварствомъ.

Такъ или иначе, русскiй фашизмъ претерпѣлъ вліяніе европейскихъ фашизмовъ, что стало причиной того, что на долгое время русская національная мысль не обращалась къ настоящимъ истокамъ русской націи, и не придавала серьезнаго значенія старой русской національной идеѣ Святой Руси.

5) Уничтоженіе русскаго народа.

Въ результатѣ Первой (1917-1922 гг.) и Второй (1941-1945 гг.) Гражданскихъ войнъ большевицкая власть надъ русскимъ народомъ не только не была свергнута, но еще въ большей степени укрѣпилась, поработивъ окончательно населеніе страны.

Болѣе того, безъ малаго за 30 лѣтъ большевицкаго владычества русскiй народъ былъ полностью уничтоженъ. Послѣ 1945 года населеніе порабощенной страны перестало быть народомъ, поскольку люди уже не были объединены общимъ религіознымъ представленіемъ о конечныхъ цѣляхъ своей земной жизни; народное самосознаніе было полностью подавлено, а русскiй народный традиціонный укладъ жизни былъ повсемѣстно разрушенъ.

Новая общность людей, возникшая на бывшей территоріи Россіи, называлась совѣтскимъ народомъ. Но это была скорѣе насмѣшка большевиковъ надъ бесформенной біомассой, не имѣвшей никакой народной воли, и вообще не являвшейся человѣческимъ сообществомъ.

Народъ составляетъ общность людей, то есть такихъ существъ, которыя живутъ, кромѣ плотской, еще и духовной жизнью. Духовную жизнь дѣлаютъ возможной религіозныя представленія человѣка. То есть индивидъ настолько является человѣкомъ, насколько напряженно его религіозное чувство, насколько развито его религіозное сознаніе.

Излишне и говорить, сколь ничтожной была доля подлинно человѣческаго въ «совѣтскихъ людяхъ».

Именно поэтому политическій режимъ большевиковъ (такъ условно назовемъ ихъ богоборческую власть) всегда и во всемъ прибѣгалъ къ насилію, даже тамъ, гдѣ насиліе не было, съ точки зрѣнія ихъ цѣлей, необходимой мѣрой. Населеніе, въ общей массѣ, было инертно. Его безыниціативность, съ одной стороны, была гарантіей безопасности режима большевиковъ, а съ другой – обезпечивала отсталость всѣхъ сторонъ общественной жизни и вела къ неизбѣжному въ такихъ случаяхъ кризису политическаго режима.

Здѣсь умѣстно дать оцѣнку такому явленію какъ «соціализмъ» совѣтской дѣйствительности. Очевидно, что марксистскій «соціализмъ» (а тѣмъ болѣе въ ленинско-сталинской интерпретаціи) соціализмомъ совсѣмъ не являлся.

Большевицкая партія создавалась тѣми, для кого ложь была главнымъ орудіемъ политической борьбы. Ложь и насиліе – вотъ на чемъ держалась большевицкая оккупація. Поэтому большевики черное называли бѣлымъ, а бѣлое – чернымъ. Существуетъ огромное количество понятій, которыя вѣрные послѣдователи Маркса извратили въ своихъ политическихъ цѣляхъ. Однимъ изъ такихъ понятій былъ и соціализмъ.

Соціализмъ, по крайней мѣрѣ, такъ, какъ его опредѣляло большинство европейскихъ классическихъ мыслителей, является общимъ названіемъ политическихъ ученій, въ которыхъ въ качествѣ цѣли и идеала выдвигается осуществленіе принциповъ соціальной справедливости, свободы и равенства, а также общественнаго строя, воплощающаго эти принципы.

Соціализмъ есть идеологическій продуктъ демократическаго общества, потому что въ основѣ соціализма лежитъ представленіе о томъ, что верховной властью въ государствѣ является народъ.

Демократію въ качествѣ основного начала своего государства выдвигаетъ такое духовное состояніе націи, для котораго характерно отсутствіе достаточно напряженнаго религіознаго вѣрованія, охватывающаго всѣ стороны жизни въ подчиненіи одному религiозно-нравственному идеалу.

Въ такомъ случаѣ связующимъ звеномъ общества является численная, количественная сила, которой нельзя не подчиниться, если бы даже и не имѣть къ этому внутренней готовности.

Поэтому самымъ вліятельнымъ общественно-политическимъ идеаломъ націи, создавшей свое національное государство на основѣ демократическаго принципа, становится идеалъ соціальной справедливости, въ отличіе, напримѣръ, отъ религіозно-нравственнаго идеала «монархическихъ» націй.

Осуществленіе соціальной справедливости мыслится націей какъ преобразованіе дѣйствительности согласно народному праву, то есть представленію народа о томъ, что есть правда.

Такимъ образомъ, соціальная справедливость, достиженіе которой является программной задачей соціализма, возможна только въ національномъ государствѣ, въ которомъ нація имѣетъ возможность наиболѣе полно воплотить въ жизнь свои общественные идеалы.

Вѣдь именно въ государствѣ нація стремится поставить высшую охрану того, что считаетъ должнымъ и справедливымъ.

До середины XIX вѣка европейскій соціализмъ имѣлъ преимущественно мирный, нереволюционный характеръ. Ранніе соціалисты-утописты считали, что достаточно придумать правильное устройство общества, и люди сами его примутъ, когда поймутъ его преимущества.

Вообще же, утопизмъ можно легко спутать съ фашизмомъ по причинѣ характернаго для обѣихъ формъ мышленія идеализма.

Однако, утопизмъ, по характеру отношенія къ націи, есть лишь разновидность космополитизма, противопоставляющаго національнымъ интересамъ личные интересы; національнымъ идеаламъ – личные идеалы, находящіе свой источникъ не въ народномъ духѣ, а въ индивидуальномъ представленіи философа.

Если фашизмъ не мыслитъ общественнаго блага внѣ національнаго государства, то для утопизма національное государство часто становится главнымъ препятствіемъ на пути къ достиженію утопическаго идеала.

Утопизмъ принимаетъ во вниманіе исключительно матеріальное благосостояніе народа, не учитывая актуальную національную идею, этотъ народъ объединяющую. Это въ большинствѣ случаевъ объясняется фундаментальной атеистической міровоззрѣнческой установкой утопистовъ или ихъ религіознымъ сектантствомъ.

Утописты, въ отличіе отъ фашистовъ, не только не способны серьезнымъ образомъ повліять на созиданіе національнаго государства, но и вообще никакой созидательной дѣятельности вести не въ состояніи.

Итакъ, соціализмъ долгое время оставался въ глазахъ наиболѣе развитой части общества этическимъ идеаломъ, осуществленіе котораго, если и возможно, то только посредствомъ народнаго просвѣщенія и развитія всѣхъ отраслей культуры.

Однако, въ серединѣ XIX вѣка на замѣну утопическому соціализму пришелъ такъ называемый «научный соціализмъ» - марксизмъ, который легъ въ основу соціалъ-демократическаго движенія.

Карлъ Марксъ, въ своей псевдонаучной теоріи, доказывалъ неизбѣжность крушенія традиціоннаго міра и отвергалъ христіанскую нравственность.

Попытка научнаго доказательства неизбѣжности соціализма какъ результата историческаго процесса и отрицаніе сдерживающей беззаконіе революціонеровъ христіанской морали придали революціонному движенію во всемъ мірѣ удвоенную силу и убѣжденность въ своей «исторической правотѣ».

Марксистская концепція «научнаго соціализма» ничего общаго съ дѣйствительнымъ соціализмомъ не имѣла, поскольку путь къ осуществленію соціализма видѣла черезъ уничтоженіе націй и національныхъ государствъ.

Марксисты считали, что «эксплуататорскiе классы» націй, въ государственномъ отношеніи представлявшихъ монархическій принципъ, не захотятъ отказываться отъ своихъ привилегій. Слѣдовательно, переходъ къ соціализму въ такихъ странахъ возможенъ только путёмъ революціи.

Что касается демократическихъ государствъ, имѣющихъ органы представительства (парламенты), то, согласно ученію Карла Маркса, въ этихъ странахъ рабочій классъ можетъ мирнымъ путемъ завоевать власть, используя демократическіе институты.

Марксизмъ проповѣдовалъ крайне агрессивную политику уничтоженія націй при помощи развязыванія гражданской войны классовъ между собой: революціонными или «демократическими» методами.

Побѣдившій въ этой войнѣ рабочій классъ долженъ былъ составить «диктатуру» надъ остальными «эксплуататорскими» классами.

Эта идея, разумѣется, антигосударственная и противоправная, а значитъ, по отношенію къ націи – анархическая, въ высшей степени разрушительная.

Однако, къ началу XX вѣка въ европейскомъ соціалъ-демократическомъ движеніи сформировалось ревизіонистское направленіе, обличавшее марксизмъ какъ научно несостоятельную теорію.

Несостоятельными положеніями марксизма ревизіонисты считали ученіе Маркса о прогрессирующемъ обнищаніи пролетаріата съ развитіемъ капитализма, о концентраціи капитала вообще и, въ особенности, въ земледѣліи, о революціонномъ возстаніи массъ и диктатурѣ пролетаріата.

Ревизіонисты полагали, что съ дальнѣйшимъ развитіемъ капитализма классовыя противорѣчія не обостряются, а смягчаются, положеніе рабочаго класса путемъ государственныхъ реформъ всѣ болѣе улучшается, и происходитъ мирное врастаніе въ соціализмъ, причемъ орудіемъ преобразованія буржуазнаго общества является парламентъ, въ которомъ пролетаріатъ долженъ стараться достигнуть большинства.

Постепенное отмежеваніе соціалистовъ отъ плѣнительной «научности» и категоричности марксизма было явленіемъ для европейскаго соціалъ-демократическаго движенія положительнымъ, а главное – здоровымъ, однако, недостаточнымъ для того, чтобы стать движеніемъ дѣйствительно соціалистическимъ.

Необходимо признать, что соціалъ-демократическое движеніе въ Европѣ, по большей части, было инструментомъ мірового еврейства въ уничтоженіи націй именно изъ-за преимущественно индифферентнаго отношенія соціалъ-демократовъ къ интересамъ національнаго государства.

На почвѣ недовольства разрушительной дѣятельностью соціалъ-демократическаго движенія и главенствующей въ немъ роли евреевъ, какъ ферментовъ разрушенія, возникло движеніе національныхъ соціалистовъ, то есть тѣхъ дѣйствительныхъ соціалистовъ, которые осознавали всю абсурдность противопоставленія личныхъ меркантильныхъ интересовъ рабочихъ и интересовъ національно-государственныхъ.

Націоналъ-соціалисты, такимъ образомъ, выступили въ оппозицію космополитизму соціалъ-демократовъ, используемыхъ жидо-масонами въ своихъ разрушительныхъ цѣляхъ.

Націоналъ-соціалистическое движеніе, будучи движеніемъ, по сути, націоналистическимъ, получило наибольшее распространеніе въ Германіи, въ которой націоналъ-соціалисты пришли къ власти.

Очевидно, что дѣйствительно соціалистическими можно называть только тѣ политическія движенія, которыя въ своей дѣятельности утверждаютъ пріоритетъ общенаціональныхъ интересовъ надъ интересами отдѣльныхъ общественныхъ группъ и классовъ. Только въ такомъ случаѣ основныя положенія соціализма какъ этико-политическаго ученія могутъ найти свое подлинное воплощеніе. Ибо безъ націи и безъ національнаго государства никакая соціальная справедливость невозможна.

Что касается нѣмецкаго націоналъ-соціализма, то необходимо подчеркнуть тотъ фактъ, что это движеніе было именно націоналистическимъ, а не фашистскимъ, потому что націоналъ-соціализмъ не генерировалъ нѣмецкую національную идею и не создавалъ заново нѣмецкую національную государственность, но лишь реформировалъ правительственный механизмъ уже существующей національной государственности, а въ соціальномъ отношеніи – стремился къ реализаціи соціалистическихъ положеній партійной идеологіи.

Что же касается совѣтскаго «соціализма», то его возникновеніе связано съ особой трактовкой марксизма большевиками.

Послѣ 1917 года, отъ относительно единаго тогда соціалъ-демократическаго движенія откололось коммунистическое движеніе, которое впитало въ себя всѣ самыя безумныя и антихристіанскія идеи марксизма.

Сатанинская сущность марксизма нагляднейшимъ образомъ проявилась послѣ захвата власти въ Россіи большевиками-коммунистами.

Развязываніе борьбы классовъ внутри націи, которая въ случаѣ побѣды коммунистовъ неизбѣжно приведетъ къ уничтоженію «контръ-революціонныхъ» классовъ (и какъ слѣдствіе, уничтоженіе націи), противорѣчило соціалистической идеѣ соціальной справедливости, по крайней мѣрѣ, тому пониманію права, которое существовало въ традиціонныхъ націяхъ.

Воплощеніе идеи диктатуры пролетаріата противорѣчило соціалистической идеѣ равенства возможностей людей.

А о свободѣ въ рабовладѣльческомъ коммунистическомъ обществѣ вообще не могло быть и рѣчи.

Поэтому коммунисты и ихъ трактовка соціализма заслуженно разоблачалась многими европейскими соціалистами (прежде всего, націоналъ-соціалистами).

Итакъ, «соціализмъ» большевиковъ не имѣлъ никакого отношенія къ дѣйствительному соціализму, возможному только при условіи существованія національнаго государства, а былъ только пропагандистскимъ прикрытіемъ дѣйствительныхъ цѣлей большевиковъ и настоящаго положенія дѣлъ въ странѣ.

Однако, большевикамъ удалось присвоить себѣ въ глазахъ всего міра это понятіе съ помощью пропагандистской лжи, на которой, вообще говоря, держался и до сихъ поръ держится преступный оккупаціонный режимъ большевиковъ.

Даже само названіе большевицкаго политическаго режима «Союзъ Совѣтскихъ Соціалистическихъ Республикъ» было насквозь лживымъ.

Настоящихъ республикъ, конечно же, большевики не создали, потому что для этого объективно не существовало никакихъ предпосылокъ – націй не существовало, народы были подавлены терроромъ. Соотвѣтственно и «союза» этихъ «республикъ» быть не могло.

Что касается «совѣтской» власти, то Ленинъ дѣйствительно получилъ власть изъ рукъ II Съѣзда совѣтовъ въ 1917 году. Но вскорѣ Ленинъ присвоилъ себѣ право издавать декреты безъ оглядки на совѣты, которые онъ превратилъ въ пассивные органы исполненія воли большевиковъ, а весной 1918 года и вовсе ихъ разогналъ, потому что на выборахъ въ совѣты побѣдили меньшевики.

Такъ, ложью и терроромъ, большевики уничтожили русскiй народъ, превративъ его въ безвольную массу рабовъ. Эта же самая масса рабовъ и сегодня продолжаетъ существовать подъ «демократическимъ» владычествомъ жидо-масоновъ, почти безропотно, по-рабски, принявъ перемѣну «соціализма» на «общечеловѣческій» гуманизмъ.

III. РУССКIЙ ФАШИЗМЪ.

1) Фашистскія организаціи русской эмиграціи въ 1920-1945 гг.

Русская національная катастрофа мало кого изъ русскихъ людей вразумила. Большинство продолжало оставаться въ пагубномъ заблужденіи относительно причинъ гибели Россіи и, вообще, относительно того, что такое есть Россія.

Задолго до революціи въ русскомъ обществѣ сложилось такое пониманіе Россіи, которое низводило ея до понятія страны или Родины. Это было связано съ упадкомъ традиціоннаго правосознанія въ русскихъ людяхъ и съ попраніемъ ими русскихъ національныхъ идеаловъ.

Однако, Россія есть понятіе, прежде всего, духовное. Россія – это земное Отечество народностей, составляющихъ русскую націю, осознаніе которой надъ собой верховной власти религіозно-нравственнаго идеала сдѣлало возможнымъ существованіе одноименнаго русскаго національнаго государства.

Въ свою очередь, Отечество – это источникъ природнаго происхожденія человѣка. Земное Отечество есть такая соціальная среда, въ основѣ которой лежитъ преемственность поколѣній, и которая обусловливаетъ отчасти цѣленаправленный, отчасти стихійный процессъ трансформаціи индивидуальнаго сознанія человѣка, опредѣляющаго его принадлежность къ конкретной націи (народу, племени).

Въ то же время, страна – это, всего лишь, территорія, имѣющая опредѣленныя границы, совпадающія съ границами государства, подъ властью котораго эта территорія находится.

А родина – это мѣсто рожденія. Въ широкомъ смыслѣ Родина – это страна какъ мѣсто рожденія.

Различное пониманіе того, что такое Россія, во многомъ предопредѣлило хаотическій характеръ русскихъ національныхъ движеній въ эмиграціи. По этой же причинѣ русская эмиграція незадолго до начала Совѣтско-германской войны раскололась на два лагеря.

Одни изъ русскихъ эмигрантовъ («оборонцы») полагали, что предстоящая война между Германіей и Совѣтскимъ Союзомъ будетъ оборонительной войной Россіи противъ иноземнаго захватчика – Германіи. Другіе («пораженцы») были убѣждены, что Германія въ этой войнѣ возглавитъ Крестовый походъ противъ богоборческаго ига коммунистовъ, поработившихъ русскiй народъ.

Соотвѣтственно этимъ представленіями, русскіе патріоты, націоналисты и фашисты видѣли свое участіе въ этой войнѣ на той или иной сторонѣ.

Такимъ образомъ, періодъ съ 1920 по 1945 годъ былъ временемъ русскаго народнаго самоопредѣленія. Во многомъ отъ того, насколько трезво русскіе эмигранты оцѣнивали обстановку и насколько правильныя выводы изъ опыта пережитаго національнаго паденія они дѣлали, зависѣлъ исходъ этой войны.

Формированіе правильнаго отношенія къ большевизму и къ нацистской Германіи въ средѣ русской эмиграціи зависѣло отъ численности русскихъ фашистовъ. То есть тѣхъ русскихъ людей, которые прекрасно сознавали, что Совдепия не является и не можетъ являться Россіей; что своимъ Отечествомъ эту страну могутъ считать бандиты и подлецы всего міра, но никакъ не русскіе патріоты; что бороться съ большевицкимъ игомъ необходимо всѣми средствами до побѣднаго конца, не считаясь съ жертвами.

Благо, въ эмиграціи часть русскихъ людей, преимущественно изъ числа молодежи, воспитанной въ духѣ ненависти къ большевицкому режиму и уже не имѣвшей революціонныхъ иллюзій старшаго поколѣнія, съ горячей готовностью приняла фашистскій образъ мыслей, навѣянный примѣромъ грандіознаго успѣха европейскаго фашистскаго движенія.

Но, къ сожалѣнію, большинство русскихъ людей, именовавшихъ себя русскими фашистами, таковыми не являлись.

«Фашистское» движеніе русской эмиграціи представляло собой подчасъ лишь копію нѣкоторыхъ наиболѣе яркихъ (часто малоцѣнныхъ въ созидательномъ отношеніи) формъ итальянскаго фашизма и нѣмецкаго націонализма. То есть, сами того не понимая, русскіе націоналисты пытались перенести на русскую почву тѣ идеи, которыя составляли идеологическое содержаніе не русскаго, но итальянскаго фашизма или нѣмецкаго національнаго соціализма.

Если бы такой опытъ и былъ возможенъ, то нація, возникшая въ результатѣ перенесенія на русскую почву чужихъ національныхъ идеаловъ, не была бы русской націей.

И вообще, формально существовавшее въ эмиграціи русское фашистское движеніе было настолько фашистскимъ, насколько отчетливо и единодушно его участникамъ представлялся національно-государственный идеалъ; и настолько русскимъ, насколько этотъ политическій идеалъ соотвѣтствовалъ основнымъ историческимъ началамъ русской націи.

Къ сожалѣнію, въ дѣйствительности, русскихъ фашистскихъ организацій было совсѣмъ немного и онѣ, какъ правило, были немногочисленны.

Русскіе фашисты, сплоченные въ организаціи, первымъ своимъ дѣломъ полагали точное опредѣленіе должнаго государственнаго устройства будущей Россіи, въ то время какъ націоналистическія объединенія русской эмиграціи видѣли задачу первостепенной важности не въ достиженіи полнаго идеологическаго единства, а въ борьбѣ съ большевиками за освобожденіе русскаго народа.

Для русскихъ фашистовъ, еще по опыту Первой Гражданской войны, было совершенно очевидно, что непредрешенчество губительно, что противъ идеи, чтобы ея сокрушить, надо противопоставить другую идею; противъ пропаганды, чтобы ее нейтрализовать, другую, болѣе сильную и жизненную пропаганду.

Однако, такъ считали и многіе русскіе націоналисты. Но, въ отличіе отъ нихъ, русскіе фашисты не желали идти въ Крестовый Походъ противъ большевиковъ подъ знаменемъ неправыхъ, ложныхъ національныхъ идеаловъ.

Для фашистовъ былъ пріемлемъ лишь традиціонный русскiй національный политическій идеалъ – православная самодержавная монархія.

Русскіе фашисты чувствовали, что между всѣми конкретно-національными фашистскими движеніями существовала чисто формальная общность, что фашисты всѣхъ странъ, такъ или иначе, стремятся къ созданію своей собственной идеальной національной государственности.

Рѣшая вопросъ о томъ, въ чемъ состоитъ русскiй національный политическій идеалъ, они находили въ русской національной исторіи примѣры государственныхъ дѣятелей, которыхъ можно было съ полной увѣренностью назвать фашистами.

Напримѣръ, Первоіерархъ Русской Православной Церкви за границей, митрополитъ Антоній (Храповицкiй) писалъ 5 іюня 1934 года: «...Великія имена Московскаго Митрополита Макарія и его славныхъ сотрудниковъ Протоіерея Сильвестра и боярина Адашева должны быть почитаемы какъ основатели Русскаго Народнаго Фашизма».

Итакъ, дѣйствительное русское фашистское движеніе русской эмиграціи существовало въ видѣ отдѣльныхъ, часто немногочисленныхъ, организацій.

Среди нихъ въ идеологическомъ отношеніи самыми глубокими были слѣдующія: Лига Русскихъ Офицеровъ и Солдатъ за Границей, Россійское Народно-Имперское (штабсъ-капитанское) Движеніе, Русскiй Національный Союзъ Участниковъ Войны и организація Черныхъ Фашистовъ (Опричниковъ Грядущаго Самодержца Русскаго).

Особаго вниманія заслуживаетъ организація генерала А.В. Туркула – Русскiй Національный Союзъ Участниковъ Войны (РНСУВ).

Въ отношеніи государственнаго устройства въ Россіи послѣ сверженія иудо-коммунистической власти РНСУВ ратовалъ за Наслѣднаго Представителя Дома Романовыхъ, но, какъ и многія другія организаціи, въ переходный періодъ считалъ необходимымъ установленіе національной диктатуры.

«Мы мыслимъ себѣ восшествіе на Престолъ Русскаго Монарха, - говорилось въ пропагандистскихъ матеріалахъ организаціи, - какъ завершеніе сложнаго и, можетъ быть, длительнаго процесса очищенія Русской земли отъ интернаціональной заразы, революціоннаго угара и большевицкаго разврата… Но выжиганіе каленымъ желѣзомъ язвъ русской жизни дѣло не государево. Руки русскаго Царя не должны быть обагрены кровью. Пусть ужъ, если нужно, - кровь ложится на диктатора».

Подытоживая эту мысль, Туркулъ говорилъ въ своей рѣчи въ Берлинѣ, произнесенной 18 мая 1938 года: «Въ основу нашего политическаго мышленія мы взяли фашизмъ и націоналъ-соціализмъ, доказавшіе на дѣлѣ свою жизнеспособность и побѣдившіе у себя на родинѣ коммунизмъ. Но, конечно, доктрины эти мы преломляемъ въ русской исторіи и примѣняемъ къ русской жизни, къ чаяніямъ и нуждамъ Россійскаго народа… Нашъ идеалъ – фашистская Монархія. Наши друзья и союзники – фашисты всѣхъ странъ и народовъ, въ которыхъ горитъ ихъ національная честь, въ которыхъ сильна ихъ національная правда, и которые понимаютъ и отдаютъ должное и чужой чести, и чужой правдѣ. Не использованіе и эксплуатацию, но взаимное уваженіе и добрососѣдскій миръ и союзъ – вотъ, что мы ждемъ и что мы видимъ отъ фашистской идеи».

Даже по этимъ словамъ становится ясно, что генералъ Туркулъ и его единомышленники были дѣйствительными русскими фашистами. И это не могло не находить отраженія на дѣятельности организаціи.

Члены РНСУВ систематически готовились къ новому Крестовому походу на большевиковъ. Большое вниманіе удѣлялось самообразованію, а также совершенствованію военныхъ знаній. Въ связи съ этимъ многіе члены, напримѣръ, Бѣлградскаго Отдѣленія организаціи прошли курсъ административныхъ знаній и ускоренный курсъ военныхъ занятій подъ руководствомъ генерала Шуберскаго (знаменитые Головинскiе курсы).

Къ серединѣ 1939 года идеологами РНСУВ были разработаны основныя программныя положенія Союза, намѣчены пути, по которымъ, по ихъ мнѣнію, должна была идти русская эмиграція. Эти пути были резюмированы въ рѣчи полковника Н.В. Пятницкаго, опубликованной подъ заголовкомъ «Національный путь русской эмиграціи» въ газетѣ «Сигналъ», издаваемой организаціей.

На вопросъ о томъ, на какой же путь они зовутъ русскую эмиграцію, полковникъ Пятницкій отвѣчаетъ:

«1. Путь національный;

2. Путь россійскій;

3. Путь морально-религіознаго подхода въ государственныхъ вопросахъ соціальной справедливости;

4. Путь дѣйственной, жертвенной и немедленной борьбы;

5. Путь качественнаго отбора;

6. Путь консолидаціи силъ и средствъ;

7. Путь опоры на государственную помощь въ антикоммунистической борьбѣ;

8. Путь четкой интегральной перманентной непримиримости къ иудо-коммунизму;

9. Путь сверженія совѣтской власти всегда, вездѣ, всѣми способами и при всѣхъ обстоятельствахъ, вплоть до использованія затрудненій СССР во время войны;

10. Путь національнаго возрожденія Россіи съ помощью кого угодно, не боясь дорогой платы за помощь для выигрыша хотя бы одного дня національнаго спасенія;

11. Путь соборнаго строительства Новой Россіи всѣми силами народностей нашей страны;

12. Путь созданія Монархіи Всероссійской.

Именно тогда, когда мы придемъ къ концу этого пути, этой священной нашей цѣли, Монархіи Всероссійской, мы прибавимъ къ нашимъ лозунгамъ основной историческій лозунгъ прошлой и будущей Россіи – «За вѣру, Царя и Отечество!»

Большинство этихъ положеній русскимъ фашистамъ безоговорочно можно принять и сегодня.

Однако, для русской эмиграціи въ цѣломъ, для большинства ея политическихъ организацій такая программа была непріемлема. Особенно возмутительными имъ показались бы пункты 7 и 10.

Идея побороть большевиковъ своими собственными силами, не принимая помощь отъ другихъ государствъ, была особенно популярной въ средѣ національно-гордой, и одновременно численно и организаціонно ничтожной русской эмиграціи.

Именно на почвѣ національной гордости въ русской эмиграціи сложилось кощунственное представленіе о томъ, что «совѣтскій періодъ» былъ неизбѣженъ въ русской исторіи, и что большевизмъ есть историческое проявленіе русскаго духа.

Русскiй Національный Союзъ Участниковъ Войны былъ фашистской организаціей, главнымъ образомъ, потому, что онъ формулировалъ національную идею, вытекающую изъ національной исторіи.

Вотъ какъ ея выражалъ, напримѣръ, членъ Союза корнетъ Г.П. Апанасенко: «Строить Новую Россію – святыню, Россію – справедливость, въ которой всѣ слои населенія въ ихъ повседневной дѣятельности и трудѣ служатъ Божьей правдѣ, Націи, Государству, своей народности, обществу своего края, своей семьѣ».

По сути, это была историческая русская національная идея Святой Руси, попранная самимъ русскимъ народомъ.

РНСУВ былъ первой организаціей, которая выдвинула противъ столь популярнаго въ средѣ русскихъ націоналистовъ эмиграціи, во многомъ потребительскаго, лозунга «Россія для русскихъ!» (или «Россія для россіянъ!») свой, жертвенный: «Мы для Россіи, а не она для насъ!»

Интересна и показательна исторія возникновенія организаціи. РНСУВ былъ созданъ въ 1936 году въ результатѣ выхода группы офицеровъ во главѣ съ генераломъ А.В. Туркуломъ изъ РОВСа (Русскаго Общевоинского Союза – наслѣдника Русской Арміи). Причиной выхода послужилъ устарѣвшій приказъ № 82, запрещающій членамъ РОВСа вступать въ политическія организаціи.

Однако, спустя 20 лѣтъ, по словамъ Туркула, Армія «не можетъ быть внѣ политики, въ особенности Бѣлая Армія, которая является орудіемъ политики не внѣшней, а внутренней... въ гражданской войнѣ».

Въ аполитичности арміи, въ отсутствіи Національной Идеи Туркулъ совершенно справедливо видѣлъ причины и гибели Россійской Имперіи, и пораженія Бѣлыхъ армій въ Первой Гражданской войнѣ.

«Армія «внѣ политики» — это организмъ безъ души, - писалъ генералъ Туркулъ, - который можетъ оказаться не только безполезнымъ, но по временамъ и прямо опаснымъ для своего государства, такъ какъ армія безъ души можетъ оказаться безпомощной жертвой политикановъ, играющихъ на шкурныхъ и низменныхъ чувствахъ солдатской массы. Такъ было у насъ двадцать лѣтъ тому назадъ, въ 1917 году».

«Мы также знаемъ, что русскаго національнаго режима сейчасъ нѣтъ, - продолжалъ Туркулъ, - Онъ, какъ и вся русская государственность долженъ быть еще созданъ. И мы вѣримъ, что въ созданіи его – именно мы, зарубежные кадры Россійской Арміи, сыграемъ значительную роль».

Поэтому Туркулъ признавалъ идеологическую подготовку русскаго офицерства «совершенно и настоятельно необходимой».

РНСУВ вскрывалъ всѣ недостатки Бѣлой идеи, какъ ея формулировали руководители Бѣлаго движенія Первой Гражданской войны.

Фашистское политическое мышленіе членовъ организаціи проявлялось въ конструктивной критикѣ ошибокъ и заблужденій русскаго освободительнаго движенія, какъ его видѣло большинство эмигрантовъ, и, одновременно, въ формулированіи русской національной идеи, имѣющей серьезное основаніе въ русской исторіи.

Будетъ крайне полезнымъ привести обширныя цитаты изъ идеологическихъ матеріаловъ РНСУВ:

«Русскій Національный Союзъ Участниковъ Войны на первыхъ порахъ своей дѣятельности рѣзко заострилъ вопросъ о необходимости для насъ, бѣлыхъ воиновъ, и своей идеологіи, и своей политической программы. Мы говорили о необходимости не только отрицать коммунизмъ, но и, что главное, утверждать свое. Тогда борьба станетъ осмысленной, тогда наше «противъ» коммунистической власти будетъ логически и дѣйственно вытекать изъ нашего «за» — за національную Россію.

Это не значитъ, что мы собираемся строить Россію по «теоріи», нами придуманной. Такъ пытались дѣлать соціалисты, и такъ дѣлаетъ коммунистическая власть. Живую націю нельзя втиснуть въ мертвые догматы «теоріи». Но значитъ ли это, что мы собираемся строить будущую Россію «какъ Богъ на душу положитъ»? — Тоже нѣтъ.

Россія имѣетъ тысячелѣтнюю исторію. Исторія это не только хронологія. Исторія — это и есть единственная теорія безъ кавычекъ, которую мы признаемъ. Исторія - это раскрытіе національной идеи, — строя идей. Исторія есть, такъ сказать, уже воплотившаяся идеологія.

Если эту линію развитія осознать и продолжить — получится руководящая нить, которая и поможетъ разобраться даже въ сложнѣйшей обстановкѣ.

Важно знать, къ чему шла Россія, и тогда станетъ яснымъ, что ей нужно въ данный моментъ, и что потребуется въ будущемъ…»

Крайне интересны сужденія РНСУВ, касающиеся Церкви. Онѣ принципіально отличаются отъ популярнаго мнѣнія большинства апологетовъ отдѣленія Церкви отъ государства:

«Церковное самоуправленіе необходимо не только потому, что подчиненіе Церкви государству несовмѣстимо съ достоинствомъ Церкви. Церковь является хранительницей высшихъ идеаловъ, высшихъ духовныхъ цѣнностей. Это тѣ идеалы, которые не могутъ быть принесены въ жертву временнымъ успѣхамъ…

Церковь, лишенная самостоятельности, постоянно охраняемая и опекаемая государственной властью, превращается въ оранжерейное растеніе, безъ внутренней крѣпости, безъ привычки своими силами преодолѣвать всѣ трудности. Чтобы быть сильной — она должна стать самостоятельной».

Что касается пониманія сущности національнаго государства, то здѣсь фашистская идеологія РНСУВ достигаетъ верха политическаго мышленія:

«Государство — это не бездушная машина. Дѣятельность его должна быть стремленіемъ воплотить въ національныхъ формахъ идеалъ, лежащій въ основѣ религіи».

РНСУВ признавалъ, что отъ дореволюціонной Россіи къ концу 1930-хъ годовъ практически ничего не осталось. Поэтому, будучи убѣжденнымъ въ томъ, что зло непремѣнно должно быть уничтожено съ корнемъ, Союзъ смотрѣлъ на будущее общественное переустройство въ Россіи прагматично: то, съ чѣмъ русское населеніе въ Совдепии сжилось, «придется приспособить, заставить служить національнымъ интересамъ новой Россіи».

Государственная форма будущей Россіи мыслилась членамъ РНСУВ только монархической:

«Исторической постоянной и преемственной властью въ Россіи была власть Монарха. Каждый не предубѣжденный историкъ не можетъ не отмѣтить исключительную роль монархическаго принципа въ сложномъ процессѣ роста Россійской націи… Полнокровное напряженіе жизненныхъ силъ русскаго народа и Россійской націи всегда сопровождалось расцвѣтомъ «монархической идеологіи». Монархическая идеологія являлась лишь сознательнымъ оформленіемъ глубинныхъ подсознательныхъ процессовъ, творившихъ русскую исторію. Русская исторія творилась въ монархіи и черезъ монархію. Иныхъ путей она не даетъ.

Несомнѣнно, возрожденіе Россійской Имперіи возможно лишь черезъ возрожденіе ея историческаго, національнаго стержня «монархіи». Если Россійская Имперія будетъ, то она будетъ только монархической».

Но, РНСУВ одновременно указывалъ на то, что десятилѣтія совѣтской власти не могли пройти безслѣдно:

«Осознаніе необходимости для Россіи монарха можетъ произойти не на слѣдующій день послѣ сверженія коммунистической власти».

Этому процессу національнаго возрожденія и пробужденія въ русскихъ людяхъ монархическаго правосознанія должно способствовать утвержденіе на первыхъ порахъ національной диктатуры. Однако, національная диктатура будетъ лишь временной формой государственной власти:

«Задача Національной Диктатуры — помочь Россійской націи встать на ея историческій путь. Эта задача не легкая, ибо оставленіе историческаго пути есть преступленіе передъ исторіей. Это преступленіе падаетъ на всѣхъ — на однихъ въ большей степени, на другихъ въ меньшей. Поэтому Россійская нація должна будетъ заслужить своего Императора…»

РНСУВ не оставлялъ своимъ вниманіемъ и будущее общественное устройство русской націи:

«Соціальная конструкція Россіи обѣднѣла, упростилась. Остался крестьянскій слой, загнанный въ колхозы, рабочій слой и небывало расцвѣтшій слой чиновниковъ — совѣтскихъ служащихъ.

По соображеніямъ политическимъ, вѣрнѣе полицейскимъ, всѣ рабочіе и совѣтскіе служащіе расписаны по профессіональнымъ союзамъ. Эти союзы, конечно, никакихъ и ничьихъ профессіональныхъ интересовъ не защищаютъ. Но у населенія за 20 лѣтъ создалась привычка принадлежности къ профессіональнымъ организаціямъ. Мы — не сторонники выкорчевыванія этихъ организацій. Мы — за профессіональные союзы, мы даже идемъ дальше. Для насъ профессіональные союзы — это лишь историческая предпосылка для появленія корпорацій. Мы — за введеніе въ соціальный и государственный строй Россіи корпоративнаго принципа, тѣмъ болѣе, что онъ не чуждъ Россіи и исторически (хотя бы во времена Алексѣя Михайловича).

Введеніе корпоративнаго принципа укрѣпитъ сотрудничество всѣхъ слоевъ націи ради общаго блага. Тѣ же рабочіе будутъ не только защищать свои справедливые интересы, но и ставить выше ихъ интересы всей націи. Классовую психологію надо изжить, единство должно быть возстановлено.

Но вводить корпоративное начало въ государственность не значитъ «копировать» Муссолини. Соотношеніе соціальныхъ слоевъ, удѣльный вѣсъ каждаго изъ нихъ въ Россіи совсѣмъ иной, чѣмъ въ Италіи. Россія не Италія, и у насъ есть свой особый историческій опытъ. На корпоративныхъ началахъ могутъ быть организованы рабочій слой, слой торгово-промышленный, чиновники и т. д. — главнымъ образомъ, — городское населеніе».

Также, РНСУВ имѣлъ свою обоснованную позицію по крестьянскому вопросу, идентичную политикѣ дореволюціонной Россіи, и по другимъ важнымъ вопросамъ будущаго устройства Россіи.

Русскіе фашисты РНСУВ, естественно, съ воодушевленіемъ встрѣтили начало Совѣтско-германской войны, воспринимая ея въ отношеніи русскаго народа какъ продолженіе войны Гражданской.

Всѣ видные члены Союза приняли въ ней активное участіе на сторонѣ союзныхъ европейскихъ державъ во главѣ съ Германіей.

Члены РНСУВ непосредственно участвовали въ формированіи Русской Освободительной Арміи (РОА), а также составляли ядро Русскаго Корпуса.

Что же касается формально «фашистскихъ» организацій русской эмиграціи, то зачастую идеологическое содержаніе ихъ программъ не соотвѣтствовало названіямъ организацій.

Это утвержденіе справедливо и для самой массовой подобной организаціи - Всероссійской Фашистской Партіи (ВФП). Критикуя въ своихъ программныхъ документахъ политическое непредрешенчество Бѣлыхъ армій, Партія сама была непредрешенческой:

«Какое государство стремятся создать фашисты? Фашистское государство, - говорилось въ программныхъ матеріалахъ Партіи, - есть организованное объединеніе членовъ націи, фактическое выявленіе духовнаго единства націи. Фашистское государство представляетъ изъ себя оформленіе націи, оно неразрывно связано съ націей».

Очевидно, что кромѣ самыхъ общихъ фразъ о государствѣ какъ таковомъ, никакого конкретнаго отвѣта на простой вопросъ Партія не давала.

Впрочемъ, въ другомъ мѣстѣ программнаго документа Партіи говорится: «Россійскіе фашисты не предрѣшаютъ ту или иную форму правленія, считая, что это не играетъ существеннаго значенія для жизни государства».

Ясно только то, что по формѣ мышленія члены ВФП были націоналистами. Однако, въ отношеніи исторической русской націи націоналистами они быть не могли, поскольку противопоставляли русскимъ національнымъ идеаламъ свои собственные смутные идеалы, перенятые, преимущественно, у итальянскаго фашизма.

Идеологи ВФП не обладали глубокимъ политическимъ мышленіемъ, отождествляли націю и народъ, соціализмъ и марксизмъ.

Однако, что касается феномена фашизма какъ такового, они разсуждали вѣрно, говоря о томъ, что «каждый народъ вкладываетъ въ фашистское движеніе свое собственное содержаніе».

Но, въ то же время, въ программѣ ВФП почти полностью отсутствовало русское національное содержаніе.

Даже само названіе организаціи – Всероссійская Фашистская Партія – было противорѣчивымъ.

Политическая партія – это организація частнаго интереса группы лицъ въ націи. То есть партійность предполагаетъ существованіе равноправныхъ партій и партійной борьбы за власть на законныхъ основаніяхъ, диктуемыхъ національнымъ государствомъ, которое въ такомъ случаѣ можетъ быть только республикой.

Русскiй фашизмъ, отвергая республиканскую форму государственности для Россіи, отвергаетъ и партійность какъ форму политической борьбы.

Для русскаго фашизма партійность допустима лишь въ совѣщательномъ учрежденіи русскаго національнаго монархическаго государства.

Къ сожалѣнію, Всероссійская Фашистская Партія не составляла исключенія - большинство организацій русской эмиграціи, называвшихъ себя «фашистскими», таковыми, по сути, не являлись.

Однако, отношеніе русской эмиграціи къ фашизму, а точнѣе - къ его конкретно-національнымъ воплощеніямъ, въ цѣломъ было положительнымъ.

Даже представители демократическихъ партій (кадеты, эсеры, меньшевики) не выступили съ осужденіемъ теоріи и практики фашизма.

Напримѣръ, С.С. Ольденбургъ въ письмѣ П.Б. Струве въ 1922 году писалъ:

«Дѣятельность фашистовъ является огромнымъ благотворнымъ факторомъ - каковы бы ни были отдѣльныя проявленія. Это «революція» только по пріемамъ, — вродѣ того, какъ Вы писали, что и русское Бѣлое движеніе должно было стать революціоннымъ по методамъ; такъ вотъ фашисты сумѣли!..»

Отрицательно относившійся къ фашизму совѣтофилъ Н.А. Бердяевъ, тѣмъ не менѣе, отмѣчалъ, что въ Италіи фашистское движеніе состоитъ и изъ положительныхъ элементовъ, и во главѣ его стоитъ замѣчательный человѣкъ.

Профессоръ И.А. Ильинъ открыто называлъ себя и своихъ единомышленниковъ фашистами.

Еще болѣе конкретно высказывались лидеры правыхъ политическихъ и воинскихъ организацій. Такъ, напримѣръ, предсѣдатель РОВСа генералъ Миллеръ въ приказѣ отъ 2 января 1937 г. отмѣчалъ:

«Мы, чины РОВСа, являемся какъ бы естественными, идейными фашистами. Ознакомленіе съ теоріей и практикой фашизма для насъ обязательно».

Аналогичнаго мнѣнія придерживались и «классическіе монархисты». Такъ, въ «Еженедѣльникѣ Высшаго монархическаго совѣта» говорилось:

«Недаромъ наши враги отождествляютъ насъ съ фашистами. Да, мы фашисты особенные, русскіе, и искренне завидуемъ итальянскимъ въ томъ, что мы пока не сокрушили врага».

Въ іюлѣ 1937 года редакторъ-издатель газеты «Партизанъ» (Бѣлградъ) А.В. Ланинъ въ передовой статьѣ писалъ:

«... Сейчасъ эпоха, когда исторію опять уже дѣлаютъ не безымянныя демократическія толпы, не жидо-масонскіе ставленники, а политическіе солдаты съ именемъ своихъ національныхъ и политическихъ вождей на устахъ. Солдаты свастики, солдаты Имперій, націоналъ-соціалисты Хитлера, фашисты Муссолини, легіонеры Франко...

Пора и намъ, русскимъ, отбросивъ всѣ ереси и лже-ученія, осѣнивъ, себя знаменемъ Креста, надѣвъ на свое національное знамя изгоняющую темныя разрушительныя силы свастику, съ вѣрой въ Бога, съ вѣрой въ Царя и Династію, образовать сомкнутые ряды вѣрныхъ извѣчному лозунгу «За Вѣру, Царя и Отечество!» и готовыхъ вмѣстѣ съ національными силами всего міра снова занять передовую позицію уже для послѣдней схватки съ краснымъ — жидовскимъ и коммунистическимъ — интернаціоналомъ и его слугами.

...Уже строятся эти ряды, ибо у русскихъ монархистовъ, у русскихъ фашистовъ, у сбросившаго съ себя преступную «аполитичность» (т.е. бездѣйствіе) русскаго офицерства и казачества есть одно общее: это наше Прошлое, олицетворяемое Императорской Россіей, и Будущее, не мыслимое въ конечномъ завершеніи всѣхъ политическихъ, соціальныхъ и очистительныхъ процессовъ безъ утвержденія на русской землѣ Престола Законнаго Русскаго Царя!»

Однако, при всемъ при этомъ, большинство даже самыхъ лучшихъ людей русской эмиграціи не сознавало универсальной сущности фашизма какъ формы политическаго мышленія.

Въ этомъ признавался даже такой русскiй фашистъ, какъ И.Л. Солоневичъ:

«…Предпосылки итальянскаго и германскаго фашизма должны быть измѣнены въ зависимости отъ нашихъ чисто русскихъ особенностей и приноровлены къ нашему неповторимому въ исторіи національному бытію. Но дальше начинается путаница. Остается неяснымъ, что такое фашизмъ, въ какой степени нужно принимать его умомъ, и въ какой степени — сердцемъ, и въ чемъ именно заключаются наши національныя особенности, къ которымъ долженъ быть примѣненъ не вполнѣ еще выясненный терминъ: «фашизмъ». И надо всей этой путаницей доминируетъ наше, по-видимому, національно врожденное стремленіе шарахаться изъ стороны въ сторону: коль любитъ, такъ не на шутку, коль впадаетъ въ панику, такъ ужъ до медвѣжьей болѣзни. По отношенію къ фашизму у насъ середины нѣтъ. Или любовь до гроба, или медвѣжья болѣзнь…»

На фонѣ грандіознаго успѣха европейскихъ фашистскихъ организацій, русская эмиграція, испытывая къ нимъ искреннюю симпатію, все же не смогла выработать въ самой себѣ достаточно яснаго представленія о должныхъ формахъ русскаго національно-созидательнаго движенія.

Изъ сотенъ политическихъ организацій русской эмиграціи дѣйствительно фашистскими оставались единицы.

Къ началу Совѣтско-германской войны русская эмиграція не только не пришла къ политическому единству, къ достиженію котораго такъ стремились дѣйствительные русскіе фашисты, но ея политическій расколъ достигъ своего апогея.

Даже многіе такъ называемые русскіе патріоты и націоналисты отвергали саму возможность борьбы съ большевиками въ союзѣ и подъ покровительствомъ Германіи. Они были насторожены ходячимъ мнѣніемъ о томъ, что Германія смотритъ на предстоящую войну какъ на завоевательную.

Такія опасенія для русскихъ фашистовъ были смѣхотворны, кромѣ всего прочаго, потому, что на такомъ огромномъ пространствѣ, какъ Россія, практически невозможна продолжительная оккупація другимъ государствомъ, даже если бы послѣднее того очень желало.

Для этого потребовались бы неимовѣрныя усилія нѣмецкой нацiи, и огромныя, неоправданныя съ ея стороны жертвы. Германіи гораздо выгоднѣе было бы долгосрочное сотрудничество и товарообмѣнъ съ русскимъ національнымъ государствомъ, политическій союзъ съ нимъ. Объ этомъ, между прочимъ, заявляли и многіе нацистскіе руководители.

Русскіе фашисты, кромѣ этихъ разсужденій, руководствовались, въ большей мѣрѣ, особымъ отношеніемъ къ оккупаціи какъ таковой.

Примѣръ того, какъ должно относиться къ той или иной оккупаціи, даютъ намъ русскіе святые и русская національная исторія. Очевидно, что отношеніе это было различнымъ въ случаѣ, напримѣръ, татаро-монгольскаго ига, и въ случаѣ польской интервенціи. Въ чемъ же разница этихъ двухъ оккупацій?

Въ эпоху татаро-монгольскаго нашествія русскiй народъ не былъ націей, онъ не былъ способенъ воздвигнуть свою національную государственность, а потому не сумѣлъ дать достойный отпоръ завоевателямъ.

Однако, и отношеніе завоевателей къ самому дорогому для русскаго народа – православнымъ святынямъ и самой христіанской вѣрѣ – было терпимымъ.

Монголы не имѣли прочно установленныхъ религіозныхъ представленій, поэтому зачастую монгольскіе предводители принимали религію, исповѣдуемую подвластнымъ народомъ.

Съ первыхъ дней образованія Золотой Орды въ ставкѣ хана былъ построенъ православный храмъ. Съ образованіемъ состоящихъ изъ плѣнныхъ русскихъ людей военныхъ поселеній, созданныхъ для дополненія войсковыхъ частей монголъ, въ предѣлахъ Орды начали строиться повсюду храмы, призываться духовенство. Церковное имущество было освобождено отъ дани.

Если авторитетъ русскихъ князей въ ставкѣ никакого значенія не имѣлъ, то русское православное духовенство, наоборотъ, пользовалось среди монголовъ извѣстнымъ уваженіемъ.

Послѣ неудачныхъ выступленій противъ завоевателей русскiй народъ долженъ былъ покориться власти побѣдителей и нести тягость иноземнаго ига.

Святой благовѣрный князь Александръ Невскій, занявъ великокняжескій столъ, держался политики исключительной покорности и строго наблюдалъ за подвластными князьями, чтобы они держались той же политики.

Онъ не только выражалъ монголамъ всяческую покорность, но и, по своей иниціативѣ, даже предпринималъ съ монголами совмѣстные походы на Литву.

Одновременно съ этимъ, такое смиренное признаніе благовѣрнымъ княземъ надъ собой монгольской власти не мѣшало ему отбивать попытки инославныхъ шведовъ и нѣмецкихъ крестоносцевъ оккупировать западныя территоріи Руси.

Одинъ изъ монгольскихъ хановъ, жена котораго была православной христіанкой, предпринималъ походы въ Малой Азіи, гдѣ мѣстное христіанское населеніе видѣло въ монголахъ «желтыхъ крестоносцевъ», ведшихъ войну противъ невѣрныхъ мусульманъ. Причемъ монголы даже обѣщали, по занятіи Святой Земли, отдать ея во владѣніе христіанъ.

Православная Церковь молилась о монгольскихъ ханахъ – власть монгольскихъ оккупантовъ была, въ представленіи русскаго народа, законной властью. Царь-ханъ, какъ его называли въ народѣ, былъ главой государства, имя его произносилось на всѣхъ ектеньяхъ церковнаго богослуженія въ христіанскихъ храмахъ, гдѣ провозглашалось: «Благовѣрному Государю и Благовѣрной Государынѣ, народу ихъ и всѣмъ православнымъ христіанамъ…»

Это объясняетъ причину того, почему русскіе князья продолжали платить дань уже совершенно ослабѣвшей отъ междоусобной брани Ордѣ, и выступили противъ монголовъ по благословенію Церкви только въ рѣшительный моментъ становленія русской націи.

Такимъ образомъ, цѣнность политической независимости въ русскомъ національномъ сознаніи была неразрывно связана со свободой православнаго вѣроисповѣданія.

Всѣ поползновенія нѣмецкихъ или польскихъ еретиковъ по окатоличиванию русскаго народа, слѣдовательно, встрѣчали въ немъ ярое сопротивленіе. Что же касается возможной оккупаціи Россіи нацистской Германіей, то послѣдующія событія доказали безосновательность опасеній русскихъ эмигрантовъ.

Нацисты еще задолго до начала Совѣтско-Германской войны создали хорошія условія для жизни Православной Церкви въ самой Германіи. Всѣ раскольническія структуры были нацистами запрещены, въ Берлинѣ по указанію А. Гитлера былъ построенъ православный храмъ.

Нѣмецкіе освободители русскаго народа отъ коммунистическаго ига не только позволяли русскому народу жить самостоятельной духовной жизнью, но и всемѣрно способствовали церковному устроенію на освобожденной территоріи, допуская въ политическомъ смыслѣ даже нѣкоторую самостоятельность мѣстныхъ органовъ управленія, состоявшихъ изъ русскихъ.

Кромѣ того, опытъ образованія русскими людьми самостоятельной Локотской республики говорилъ о томъ, что Германія поддерживаетъ идею созданія русскаго національнаго государства.

Однако, для этого требовалось политическое единство русскаго народа, котораго не было.

Германія неоднократно заявляла о томъ, что ожидаетъ отъ русскихъ эмигрантовъ не распрей и жалобъ другъ на друга (а такія жалобы нѣмецкому правительству отъ русскихъ «политиковъ» были дѣломъ обычнымъ), а созданія единой политической организаціи, съ которой можно было бы сотрудничать, надѣясь въ этомъ сотрудничествѣ имѣть дѣло съ дѣйствительными русскими національными интересами.

Выступая 7 марта 1936 года въ Рейхстагѣ, А. Гитлеръ сдѣлалъ соотвѣтствующее заявленіе:

«Если сейчасъ, - сказалъ онъ, - мои международные противники обвиняютъ меня въ томъ, что я отклоняю сотрудничество съ Россіей, то я въ отвѣтъ на это долженъ заявить слѣдующее: я отклонялъ и отклоняю сотрудничество не съ Россіей, но со стремящимся къ міровому господству большевизмомъ...»

Почему русскимъ фашистамъ не удалось объединить русскую эмиграцію единой національной идеей?

Дѣло не только въ немногочисленности фашистовъ, или въ нежеланіи русскихъ эмигрантовъ эту національную идею принять.

Русскiй народъ одной стороной своего бытія составляетъ Помѣстную Церковь, которая направляетъ его къ опредѣленной цѣли земной жизни, указывая на средства, наилучшимъ образомъ способствующія достиженію этой цѣли.

Среди этихъ средствъ огромное значеніе имѣетъ національное государство, оберегающее святыни націи, и стремящееся воплотить національную идею, находящую свой источникъ въ религіи народа.

Не имѣя опредѣленнаго отношенія къ политическимъ образованіямъ своего времени, и не обладая собственнымъ политическимъ идеаломъ, Помѣстная Церковь не можетъ дать полноцѣнное руководство въ жизни каждому своему члену.

Такой политическій идеалъ, освященный вѣками церковнаго благополучія и признаніемъ святыхъ отцовъ, Православная Церковь имѣетъ. Это – православная самодержавная монархія.

Однако, Россійская Помѣстная Церковь еще до революціи, будучи плоть отъ плоти частью русскаго народа, въ лицѣ своей іерархіи попрала этотъ идеалъ, обрекая Церковь и русскiй народъ на неизбѣжныя гоненія со стороны богоборцевъ, уничтожившихъ національную монархическую государственность.

Впрочемъ, и въ эмиграціи, Русская Православная Зарубежная Церковь не обратилась къ этому политическому идеалу, что и стало главной причиной отсутствія политическаго единства среди русскихъ эмигрантовъ.

Но Русская Православная Церковь за Границей была, тѣмъ не менѣе, частью Россійской Помѣстной Церкви (второй ея частью была Катакомбная Церковь въ оккупированной Россіи), а потому благословила всѣхъ русскихъ православныхъ добровольцевъ на освободительную войну въ союзѣ съ христіанской Германіей противъ богоборческаго ига большевиковъ.

Однако, Вторая Гражданская война для русскаго народа была еще менѣе удачной, чѣмъ Первая.

Русскіе добровольцы несли ту же непредрешенческую Бѣлую идею, что и двадцать лѣтъ назадъ, въ то время какъ большевики успѣли заручиться признаніемъ и поддержкой вліятельнѣйшихъ государствъ, уничтожить «контръ-революціонныя» силы подвластныхъ народовъ и воспитать въ богоборческомъ духѣ цѣлое поколѣніе новыхъ совѣтскихъ недочеловѣковъ.

Послѣдующія послѣ Совѣтско-Германской войны десятилѣтія были для русской эмиграціи трагическимъ періодомъ окончательнаго разложенія, а для русскаго народа, находящагося подъ коммунистическимъ игомъ – страшнымъ временемъ его полнаго уничтоженія.

2) Тезисы русскаго фашизма.

Итакъ, теперь перейдемъ къ раскрытію идеологическихъ положеній русскаго фашизма – единственной формы политическаго мышленія, способнаго, въ лицѣ своихъ конкретныхъ выразителей – русскихъ фашистовъ, создать всѣ необходимыя условія для возрожденія русской націи, и, какъ слѣдствіе, русскаго національнаго государства.

Обозначимъ позицію русскаго фашизма по важнѣйшимъ вопросамъ, относящимся какъ къ области универсальныхъ положеній всякаго современнаго конкретно-національнаго фашизма (то есть, тѣхъ положеній, которыя роднятъ русскiй фашизмъ съ фашизмомъ представителей всякой другой націи), такъ и къ области національныхъ положеній русскаго фашизма.

- Русскiй фашизмъ признаетъ, что русская національная трагедія произошла по причинѣ удаленія русскаго народа отъ Церкви.

Задолго до гибели Россіи русскіе люди, въ своей частной и общественной жизни перестали руководствоваться ученіемъ Церкви и Ея уставомъ, положивъ въ основу своей жизнедѣятельности всевозможныя еретическія и богоборческія ученія, то есть, свою грѣховную страстную волю.

Это со всей очевидностью проявилось сразу послѣ сверженія съ Престола Помазанника Божія – Русскаго Государя Императора Николая Александровича, и уничтоженія русской національной государственности.

Напримѣръ, въ Русской Арміи, въ такъ называемомъ «христолюбивомъ воинствѣ», на порядокъ сократилось число православныхъ воиновъ. Девять изъ десяти русскихъ солдатъ не желали исповѣдоваться и причащаться Святыхъ Христовыхъ Таинъ.

Послѣ отмѣны оккупаціоннымъ Временнымъ правительствомъ значительнаго числа формальныхъ положеній устава арміи, никакого почтенія къ священству большинство русскихъ воиновъ уже не оказывало.

Для русскихъ фашистовъ совершенно очевидно, что прекращеніе настоящей Смуты, и возрожденіе русскаго народа и его національной государственности возможно только послѣ примиренія русскихъ людей съ Богомъ.

Первымъ шагомъ къ этому примиренію должно стать ихъ не формальное только, но дѣйствительное присоединеніе къ Церкви, принятіе Ея ученія какъ спасительнаго руководства въ жизни.

Что же касается русскоязычнаго населенія оккупированныхъ жидо-масонами областей, то только послѣ святого крещенія и принятія истиннаго православія эти такъ называемые условно «совѣтскіе люди» станутъ дѣйствительно русскими и дѣйствительно людьми.

Съ этого момента ихъ основной задачей, какъ и задачей всѣхъ безъ исключенія русскихъ людей, станетъ подражаніе жизни нашихъ благочестивыхъ предковъ, жившихъ во времена торжества русской національной идеи Святой Руси и отличавшихся величайшими христіанскими подвигами.

За эту былую чистоту вѣры русскихъ людей Господь пребывалъ со всѣмъ русскимъ народомъ, какъ источникъ перерождающей человѣка внутренней благодати Святаго Духа, которая снизошла на русскую землю, какъ Царство Божiе, вмѣстѣ съ крещенiемъ Руси.

Новое, второе Крещеніе уже не языческихъ славянскихъ племенъ, но безбожнаго русскоязычнаго населенія, должно стать явленіемъ, навѣки утверждающимъ въ душахъ русскихъ людей представленіе о томъ, что эта перерождающая благодать Святаго Духа, это Царствіе есть самое драгоцѣнное и высшее благо русскаго народа, какъ и всякаго народа вообще, исповѣдующаго истинную религію.

Но также, русскiй народъ долженъ будетъ осознавать со всей ясностью, что перерождающую благодать Святаго Духа Господь посылаетъ всѣмъ истинно вѣрующимъ людямъ только чрезъ свою Церковь въ таинствахъ крещенiя и мvропомазанiя.

Благодать этихъ таинствъ даетъ доступъ къ другимъ спасительнымъ таинствамъ и величайшему изъ нихъ — Божественному таинству Евхаристiи, въ которомъ человѣкъ не только перерождается, но обожается и дѣлается благодатно единымъ со Христомъ.

Каждый русскiй человѣкъ обязанъ будетъ помнить, что, будучи только въ оградѣ истинной Церкви, онъ пребудетъ съ благодатiю Святаго Духа, какъ источникомъ временнаго и вѣчнаго спасенiя, и что внѣ этой ограды онъ лишится сѣй благодати и погибнетъ навѣки.

Только достаточно напряженная религіозная вѣра русскихъ людей, охватывающая всѣ стороны ихъ жизни въ подчиненіи христіанскому идеалу, способна возродить русскій народъ къ національной жизни.

- Русскiй фашизмъ стремится къ образованію русскаго народа изъ духовнаго союза, пусть и совсѣмъ небольшого количества, но все же - Русскихъ людей, и преображенію его, въ совокупности съ другими народностями Россіи, въ русскую націю.

Для русскихъ фашистовъ численность будущаго русскаго народа имѣетъ второстепенное значеніе, равно какъ и площадь территоріи, которую онъ будетъ занимать.

Въ русскоязычномъ населеніи оккупированной жидо-масонами территоріи Россійской Имперіи русскіе фашисты видятъ псевдо-человѣческій матеріалъ («совѣтскій народъ»), лучшіе представители котораго и должны будутъ составить то критическое количество русскихъ людей, которое можно будетъ называть вполнѣ русскимъ народомъ.

Главнымъ условіемъ преображенія «совѣтскихъ людей» въ русскихъ является, какъ мы уже сказали, ихъ воцерковленіе, то есть ихъ духовное единеніе со Святой Соборной Апостольской Церковью черезъ обрядъ святого крещенія.

Задача русскихъ фашистовъ въ этомъ случаѣ заключается въ томъ, чтобы создать всѣ условія для принятія какъ можно большимъ числомъ «совѣтскихъ людей» истиннаго православія.

Причемъ, всякое принужденіе въ отношеніи «совѣтскихъ людей» къ принятію православія должно быть исключено какъ ничѣмъ не оправданная мѣра.

Итакъ, дѣятельность русскихъ фашистовъ по привлеченію русскоязычнаго населенія къ Церкви должна заключаться, главнымъ образомъ, въ повсемѣстной проповѣди истиннаго православія и пропагандѣ русской національной идеи вкупѣ съ историческими свѣдѣніями о подлинной Россіи.

Другимъ направленіемъ дѣятельности русскихъ фашистовъ должно стать привлеченіе вниманія русскоязычнаго населенія къ дѣйствительнымъ причинамъ современной катастрофической ситуаціи въ странѣ.

Въ этомъ отношеніи, главной задачей русскихъ фашистовъ становится открытая борьба съ жидо-масонскимъ режимомъ, и всемѣрная популяризація этой борьбы.

Русскіе фашисты должны стать воодушевляющимъ къ активнымъ дѣйствіямъ примѣромъ для лучшихъ представителей русскоязычнаго населенія страны.

Что касается національно-созидательной работы, то русскiй фашизмъ стремится не реставрировать историческій русскiй народъ со всѣми его пороками, неправдами и слабостями, а способствовать возрожденію русскаго народа на историческихъ его началахъ съ преобразованнымъ, новымъ національнымъ характеромъ.

Измѣненіе національнаго характера русскаго народа неизбѣжно, но оно должно быть направлено въ созидательное русло.

Русскiй національный характеръ долженъ отличаться напряженной религіозностью, постоянствомъ, трезвостью, разсудительностью, незыблемой преданностью историческимъ національнымъ идеаламъ.

Русскiй народъ въ лицѣ отдѣльныхъ своихъ представителей долженъ являть образцы высокой духовности и культуры.

Для русскихъ людей должна стать принципіальнымъ руководствомъ въ жизни старая русская поговорка: «Не такъ живи, какъ хочется, а такъ, какъ Богъ велитъ!»

Только въ такомъ случаѣ существованіе русскаго народа, его выстраданное возрожденіе, будутъ имѣть смыслъ и оправданіе передъ Богомъ.

Русскiй народъ, осознавшій историческую національную идею и реабилитировавшій историческіе національные идеалы, преобразится въ націю.

По характеру и предпосылкамъ русскаго національнаго возрожденія, очевидно, что оба процесса: процессъ образованія русскаго народа и процессъ преображенія его въ русскую націю, - будутъ отдѣлены другъ отъ друга совершенно незначительнымъ промежуткомъ времени.

Итакъ, образованіе русскаго народа предполагаетъ воцерковленіе русскоязычнаго населенія страны, которое неразрывно связано съ формированіемъ особаго уклада народной жизни и становленіемъ Россійской Помѣстной Церкви, которая обусловитъ принятіе русскимъ народомъ его историческихъ національныхъ идеаловъ.

- Политическимъ идеаломъ русскихъ фашистовъ является православная самодержавная монархія.

Русскiй фашизмъ утверждаетъ единственно возможный путь возрожденія русской національной государственности – путь реабилитаціи въ душахъ представителей русскоязычнаго населенія національнаго политическаго идеала историческаго русскаго народа, заключающагося въ верховной власти религіозно-нравственнаго идеала.

Верховная власть религіозно-нравственнаго идеала, внушеннаго нѣсколько столѣтій назадъ русскому народу Святой Церковью, есть власть богоугодная, и свое наилучшее выраженіе она находитъ въ лицѣ конкретнаго представителя русской націи – Русскаго Царя, надѣленнаго Богомъ всѣми правами для управленія своимъ народомъ.

Однако, русскiй народъ однажды уже отрекся отъ своего національнаго политическаго идеала, и русская государственность пала въ наказаніе возгордившемуся народу.

Но русскіе фашисты искренне вѣрятъ, что Господь помилуетъ русскій народъ за его великiя добровольныя страданiя, за его вѣру и принесенное покаянiе въ отреченіи отъ Помазанника Божія, и даруетъ ему избавленiе отъ богоборческаго ига.

Если Господь, изъ Своего безграничнаго милосердія, видя искреннее усердіе русскихъ людей въ вѣрѣ, видя общенародное покаяніе русскаго народа въ своемъ проклятомъ отступленіи, возстановитъ русскую національную государственность, то русскiй народъ долженъ будетъ добровольно возложить на себя такія обязательства передъ Богомъ, какихъ ни одинъ народъ никогда не бралъ.

Для исполненія этихъ обѣтовъ православная вѣра въ Россіи не только должна будетъ тщательно хранима русскими людьми, но она неизбѣжно станетъ основою, проникающею все существо русскаго народа въ движенiяхъ его ума, воли и сердца.

Иначе сказать, православная вѣра должна будетъ стать для каждаго русскаго человѣка критерiемъ истины при оцѣнкѣ всякаго человѣческаго ученiя или деянiя.

Ибо крѣпость православной вѣры въ душахъ русскихъ людей есть залогъ политической самостоятельности русскаго народа.

Политическая самостоятельность народа проявляется въ созданіи имъ національнаго государства, крѣпость и сила котораго, въ свою очередь, зависитъ отъ устойчивости и неподвижности соціальной организаціи націи.

- Русскiй фашизмъ признаетъ сословность единственнымъ пріемлемымъ типомъ соціальной самоорганизаціи русскаго народа.

Всякая политическая и соціальная революція есть стремленіе къ всеобщему смѣшенію и къ всеобщей ассимиляціи общества, результатомъ которой становится появленіе такъ называемаго «средняго класса», или, примѣнительно къ большевицкой революціи въ Россіи, – безликой псевдо-человѣческой массы.

Революція, вообще, есть стремленіе уравнять и обезличить людей въ типѣ средняго, безвреднаго, работоспособнаго, но безбожнаго и безличнаго человѣка.

Безличные и безбожные люди образуютъ бесформенную массу, которой легче всего внушить страхъ передъ любой властью, будь то – государственной, или оккупаціонной (разбойнической, антигосударственной).

Такимъ образомъ, массовое общество, въ которомъ отсутствуетъ сословное (или, хотя бы, корпоративное) дѣленіе, обречено на неизбѣжное крушеніе своей національной государственности, и, какъ слѣдствіе, на долговременное рабство въ рукахъ жидо-масоновъ.

Поэтому сословность есть наилучшая форма соціальной самоорганизаціи общества. Особенно это справедливо для монархическихъ націй.

Сословный соціальный строй составляетъ естественную принадлежность неограниченной монархіи, гдѣ отдѣльные интересы имѣютъ каждый свою организацію, и надо всѣми возвышается объединяющиеся ихъ верховная власть.

Сословный строй – такой, въ которомъ государство строится на спеціализированныхъ соціальныхъ группахъ (сословіяхъ), а не на отдѣльныхъ личностяхъ.

Сословіе - это соціальная группа, обладающая закрѣпленными въ обычаѣ или законѣ, и передаваемыми по наслѣдству правами и обязанностями.

Всякій человѣкъ въ національномъ государствѣ живетъ не изолированно, а въ системѣ группъ, съ которыми связанъ многоразличными интересами. Хотя пребываніе въ опредѣленной соціальной группѣ естественно связываетъ произволъ человѣка, но зато даетъ ему и силу.

Въ своихъ стремленіяхъ и требованіяхъ онъ только тогда представляетъ силу, съ которой всѣмъ приходится считаться, когда за плечами его стоитъ значительное количество единомышленниковъ, имѣющихъ тѣ же охраняемыя государствомъ права и обязанности, что и онъ самъ.

Нахожденіе въ сословномъ строѣ даетъ человѣку реальные интересы, и придаетъ цѣль и силу его стремленіямъ, а, стало быть, увеличиваетъ его самостоятельность, чѣмъ и гарантируетъ его свободу.

Для сословной организаціи, обычно включающей нѣсколько сословій, характерна іерархія, выраженная въ неравенствѣ ихъ положенія и привилегій.

Въ Россіи ко второй половинѣ XVIII вѣка утвердилось сословное дѣленіе общества на дворянство, духовенство, крестьянство, купечество и мѣщанство.

Сословность была причиной многихъ ограниченій и стѣсненій. Однако, именно сословное дѣленіе русскаго народа утверждало и воспитывало въ нёмъ смиреніе и покорность.

Эти качества составляли душевную красоту русскаго народа и дѣлали его истинно великимъ и примѣрнымъ народомъ.

Чтобы русскiй народъ будущаго продолжалъ быть для остальныхъ народовъ міра примѣромъ истиннаго христіанскаго благочестія, онъ долженъ быть сызнова и мудро стѣсненъ въ своей негативной свободѣ, удержанъ на скользкомъ пути эгалитарнаго своеволія.

При меньшей свободѣ, при меньшихъ порывахъ къ всеобщему равенству, которое, вообще, противно человѣческой природѣ, будетъ больше серьезности. А при большей серьезности, будетъ гораздо больше и того истиннаго достоинства въ смиреніи, которое всегда такъ красило русскiй народъ.

Безъ строгихъ и стройныхъ ограниченій, безъ новаго и твердаго разслоенія общества, безъ возстановленія сословнаго строя русскаго общества, русская нація не сможетъ сопротивляться неизбѣжному внѣшнему давленію могущественнаго мірового правительства.

Съ религіозной точки зрѣнія, замедленіе предсмертнаго мiрового безбожно-анархическаго уравненія посредствомъ возстановленія въ націи сословнаго дѣленія необходимо для задержанія прихода крупнѣйшаго революціонера изъ людей – Антихриста.

Для замедленія всеобщаго уравненія и анархіи необходимъ, прежде всего, могучій русскiй православный Царь.

Для того, чтобы Царь былъ силенъ, то есть и страшенъ, и любимъ націей, - необходима прочность соціальнаго строя, меньшая перемѣнчивость и подвижность его. Требуются устойчивость психическихъ навыковъ у милліоновъ его подданныхъ. Для устойчивости этихъ психическихъ навыковъ и необходимы сословія.

Именно строгое разграниченіе сословій позволило Россіи стать въ политическомъ и экономическомъ отношеніи такой, какой она была къ началу XX вѣка.

Такимъ образомъ, возрожденіе сословности, какъ и возстановленіе Престола Православныхъ Царей, есть актъ глубоко контръ-революціонный.

- Русскiй фашизмъ есть форма русской національной контръ-революціи.

Русскіе фашисты возрождаютъ Бѣлую идею русскихъ добровольцевъ Первой Гражданской войны, но, въ отличіе отъ нихъ, вкладываютъ въ нея конкретное національное содержаніе.

Никакого непредрешенчества. Никакихъ компромиссовъ съ революціей, то есть съ сатаной.

Бѣлая идея русскихъ фашистовъ есть идея уничтоженія политическаго режима жидовъ и возстановленія православной самодержавной монархіи въ Россіи.

Только съ такимъ содержаніемъ Бѣлая идея является дѣйствительно контръ-революціонной, и дѣйствительно – Бѣлой.

Возстановленіе самодержавія въ Россіи предполагаетъ реабилитацію въ душахъ русскихъ людей національнаго политическаго идеала, который находитъ свой источникъ и свое оправданіе въ русской національной идеѣ Святой Руси.

- Русскiй фашизмъ исповѣдуетъ свою вѣрность русской національной идеѣ Святой Руси.

Русская національная идея Святой Руси заключается въ томъ, чтобы своимъ національнымъ примѣромъ истиннаго христіанскаго благочестія привлечь къ истинной вѣрѣ и другіе народы міра.

Истинное христіанское благочестіе освящаетъ и совершенно посвящаетъ человѣка Богу, оно состоитъ въ исполненіи истинной воли Божіей въ то время, въ томъ мѣстѣ, въ тѣхъ обстоятельствахъ, въ которыя Богъ поставилъ человѣка, - въ охотномъ и радостномъ исполненіи всего того, что Онъ требуетъ отъ него.

Но, такъ какъ основаніе воли Божіей иногда бываетъ для насъ неизвѣстно, то долгъ самоотверженія требуетъ, чтобы мы ея исполняли рабски, съ повиновеніемъ слѣпымъ, но мудрымъ въ самой слѣпотѣ своей.

Русская національная идея требуетъ отъ каждаго русскаго человѣка самоотверженія и самопожертвованія, которыя неразрывно связаны съ многоразличными страданіями.

Вѣдь къ будущей, вѣчной жизни человѣкъ тогда только бываетъ способенъ, когда въ настоящей жизни его обременяютъ многочисленныя бѣдствія.

Русскому народу должно благодарить Бога за все, за радости и за страданія, посылаемыя для его вразумленія; русскому человѣку должно идти по узкому пути, по слѣдамъ малого числа избранныхъ, по пути святыхъ, по трудной стезѣ самоотверженія.

Россіи было ввѣрено Богомъ Православіе, она была единственнымъ крѣпкимъ пріютомъ и оплотомъ истинной Христовой Церкви на землѣ.

Такой, и только такой, надлежитъ стать и будущей Россіи.

Но путь возстановленія Престола Православныхъ Царей, и, какъ слѣдствіе, возрожденіе Россіи, лежитъ только черезъ уничтоженіе существующаго оккупаціоннаго режима.

- Русскiй фашизмъ призываетъ къ непримиримой и безпощадной борьбѣ со смертельными врагами христіанства и націй - международнымъ еврействомъ и жидо-масонскими политическими режимами, используя для этого всѣ разрѣшенныя Святой Церковью средства, вплоть до принужденія, физическаго насилія и систематическаго террора.

При этомъ, русскiй фашизмъ свою ненависть къ жидовству оправдываетъ, прежде всего, не расовыми теоріями, а фактомъ принадлежности всего жидовскаго племени къ тѣмъ представителямъ рода человѣческаго, которые отвергли и возненавидѣли Христа.

Тѣ же изъ жидовъ, которые отреклись отъ жидовства, и увѣровали во Іисуса Христа, Сына Божія, перестаютъ быть врагами русскихъ фашистовъ.

Русская національная исторія знаетъ много достойныхъ примѣровъ обращенія жидовъ въ вѣрныхъ сыновъ Россіи – русскихъ патріотовъ.

Къ числу такихъ замѣчательныхъ русскихъ людей, въ чьихъ жилахъ текла еврейская кровь, относятся, напримѣръ, министръ иностранныхъ дѣлъ Россійской Имперіи, государственный канцлеръ графъ К.В. Нессельроде, активно проводившій въ жизнь проектъ контръ-революціоннаго Священнаго Союза европейскихъ націй, и русскiй фашистъ генералъ Б.А. Штейфонъ.

Къ жидамъ, принявшимъ христіанство не по искренней вѣрѣ, а по корыстному расчету, русскiй фашизмъ требуетъ примѣненія самой суровой мѣры возмездія – смертной казни.

Русскiй фашизмъ признаетъ совершенно необходимымъ сверженіе богоборческаго ига жидо-масоновъ и ихъ бюрократическаго правительственнаго аппарата.

Если сверженіе жидовской власти на мѣстахъ возможно небольшими силами самихъ русскихъ фашистовъ, то повсемѣстная ликвидація оккупаціи возможна только при народномъ сопротивленіи режиму.

То есть, важнѣйшимъ условіемъ для паденія режима жидо-масоновъ является существованіе русскаго народа.

Окончательное преобразованіе русскаго народа въ русскую націю наступитъ тогда, когда онъ, предводительствуемый русскими фашистами, свергнетъ ненавистный большевицкій режимъ.

- Русскiй фашизмъ признаетъ необходимымъ объединеніе усилій фашистовъ и націоналистовъ разныхъ странъ въ борьбѣ противъ мiровыхъ разрушительныхъ силъ.

Эпоха межнаціональныхъ войнъ давно прошла; и прошла, вѣроятно, навсегда. Теперь каждая нація должна быть заинтересована въ существованіи и благополучіи остальныхъ націй. Только такъ, въ союзѣ націй, возможна успѣшная борьба противъ міровой закулисы.

Если какое-либо національное государство посчитаетъ необходимымъ помочь русскому національному движенію съ цѣлью возрожденія русскаго національнаго государства, русскіе фашисты примутъ эту помощь.

Что касается народностей, которыя могутъ въ ближайшемъ будущемъ образоваться изъ нѣкоторыхъ племенъ, будь-то кавказскихъ, или средне-азіатскихъ, то русскіе фашисты въ отношеніи этихъ народностей будутъ соблюдать дружественный нейтралитетъ до тѣхъ поръ, пока вожди этихъ народностей не пожелаютъ присоединиться къ русскому національно-созидательному движенію и признать политическій авторитетъ русскихъ фашистовъ.

3) Обращеніе къ русскимъ фашистамъ.

Прежде чѣмъ перейти къ описанію основныхъ принциповъ фашистской самоорганизаціи, слѣдуетъ перечислить основныя требованія, которыя предъявляются къ русскимъ фашистамъ, къ каждому русскому фашисту въ отдѣльности. То есть тѣхъ требованій, полное и неукоснительное соблюденіе которыхъ даетъ право русскому человѣку именовать себя фашистомъ.

Русскiй фашистъ есть вѣрный сынъ Матери-Церкви, для котораго русская народная поговорка: «Кому Церковь не мать, тому Богъ – не Отецъ» является первымъ правиломъ личнаго спасенія.

Ибо іерархія Помѣстной Россійской Церкви является единственной законной властью на территоріи Россіи, оккупированной жидами. А потому слѣдованіе наставленіямъ и поученіямъ священноначалія есть первая обязанность русскаго фашиста.

При этомъ, необходимо имѣть ввиду, что въ современную предантихристову эпоху, Россійская Помѣстная Церковь (если она вообще существуетъ), не можетъ не быть гонимой безбожными властями.

Только та религіозная организація является дѣйствительно истинной Помѣстной Россійской Православной Церковью, которая сохранила каноническую апостольскую преемственность и имѣетъ неповрежденное православное вѣроисповѣданіе, въ томъ числѣ въ вопросѣ о политической власти.

Тѣ псевдо-церковныя образованія, которыя именуютъ себя Русской (Россійской) Православной Церковью, но при этомъ признаютъ богоборческій политическій режимъ жидо-масоновъ и даже пытаются съ нимъ мирно сосуществовать, то есть исповѣдуютъ искаженное, антихристіанское ученіе, Церковью являться не могутъ.

Что касается вопроса о политической власти, то Помѣстная Россійская Церковь всегда имѣла свой идеалъ богоугодной политической власти, прекрасно выраженный, напримѣръ, въ трудахъ святителя Филарета Московскаго.

Отступленіе отъ этого идеала есть, въ частности, признакъ отпаденія отъ Святой Церкви.

Также русскіе фашисты должны понимать, что существованіе Россійской Помѣстной Церкви неразрывно связано съ существованіемъ русскаго народа, поскольку онъ составляетъ саму Помѣстную Церковь.

Всякое численное убываніе русскаго народа неизбѣжно отражается на его Помѣстной Церкви.

Поскольку русскаго народа сегодня не существуетъ, то и численность Помѣстной Церкви зависитъ отъ числа оставшихся русскихъ людей.

Такимъ образомъ, всѣмъ русскимъ людямъ необходимо осознавать причины того, что Россійская Православная Церковь сегодня можетъ не только быть крайне немногочисленной, но даже временно не имѣть епископата.

Вопросъ бытія Россійской Помѣстной Церкви есть вопросъ бытія русскаго народа.

Такимъ образомъ, процессъ возрожденія русскаго народа непосредственно связанъ со становленіемъ Помѣстной Россійской Церкви.

Итакъ, стремясь реабилитировать въ душахъ людей русскiй національный идеалъ Святой Руси, русскіе фашисты сами обязаны быть достойными этого идеала.

Поэтому спасеніе собственной души для русскаго фашиста есть первостепенная цѣль, ибо весь міръ (какимъ бы «идеальнымъ» онъ ни былъ) не стоитъ даже одной человѣческой души.

Для этого русскіе фашисты должны поставить своей личной задачей стяжаніе благодати Святаго Духа.

Сколько трудовъ, сколько стараній употребляютъ совѣтскіе безбожники для полученія ничтожныхъ удовольствій, которыя въ души христіанина оставили бы по себѣ только одни угрызенія совѣсти!

Однако, истинное сокровище есть только сокровище благодати. И его-то русскіе фашисты должны искать и просить у Бога.

Непрестанно молиться – вотъ что, по ученію Апостола, для этого необходимо. Хладнокровіе къ молитвѣ есть источникъ многихъ другихъ отступленій отъ Закона Божія.

Необходимо съ дѣтской простотой обращаться къ Богу. Но гдѣ же взять простоты дѣтской? Она чужда растленному человѣческому сердцу, она подавлена кичливымъ разумомъ и безмѣрнымъ самолюбіемъ.

Должно смирять себя, принуждать себя къ молитвѣ и чтенію трудовъ святыхъ отцовъ Церкви.

Русскіе фашисты должны питать свою душу духовной пищей съ такой же заботливостью, съ какой питаютъ безбожники тѣло свое пищей тѣлесной, и смотрѣть на всѣ вещи міра сего очами искренней вѣры Христовой.

Дружба съ этимъ міромъ есть вражда противъ Бога. И тотъ русскiй человѣкъ, который не вышелъ еще изъ среды безбожниковъ и не возненавидѣлъ всѣ связанныя съ этимъ обществомъ безчисленныя искушенія, не можетъ называться русскимъ фашистомъ.

Несчастенъ человѣкъ, который здѣсь, на землѣ, станетъ искать и покой, и правду. Этотъ міръ возненавидѣлъ Христа, и возненавидитъ любого, кто будетъ открыто проповѣдовать истинное православное христіанство.

Русскіе фашисты должны быть готовы къ этому и ко многимъ страданіямъ Христа ради.

Богъ предопредѣлилъ намъ быть сообразными Образа Сына Своего, подобно Ему распинаться на Крестѣ, подобно Ему въ страданіяхъ возлагать все свое упованіе на Бога, и переносить ихъ спокойно, съ вѣрой и надеждой на Всемогущаго Бога, дающаго побѣду надъ врагами.

Мы должны быть совершенно въ волѣ Божьей, и предоставлять Ему благословлять наши слабые труды такими успѣхами, какими Ему будетъ угодно, или никакими, если Ему неугодно будетъ.

Русскому фашисту не слѣдуетъ предаваться безплоднымъ мечтаніямъ о будущемъ, не слѣдуетъ дѣлать заключеній и прогнозовъ о томъ, какими путями Господь приведетъ насъ къ побѣдѣ.

У послушниковъ Христовыхъ въ предметѣ должна быть воля не своя, а Божія, которая и Апостоламъ, и намъ воспретила изслѣдовать будущее, его же Богъ положилъ во власти своей.

Русскiй фашистъ своимъ служеніемъ Богу и Отечеству беретъ на себя Крестъ и слѣдуетъ за Христомъ на Голгоѳу.

Но страхъ за себя, за свою семью, можетъ поколебать вѣру фашиста и его однажды принятое благоразумное рѣшеніе участвовать въ вооруженной борьбѣ противъ жидовъ и ихъ правительства.

Но русскiй фашистъ въ такомъ случаѣ долженъ помнить, что чѣмъ больше онъ боится Креста, тѣмъ болѣе имѣетъ нужды въ немъ для спасенія своей души.

Мы не можемъ удалиться отъ Креста, не удаляясь вмѣстѣ съ темъ отъ Христа Іисуса Господа, распятаго на немъ, ибо Крестъ и распятый на немъ – нераздѣльны.

Будемъ молить Господа нашего, чтобы Онъ, даруя намъ Крестъ Свой, даровалъ вмѣстѣ съ темъ силу распяться на немъ, и чтобы ниспослалъ намъ духъ любви къ русскому народу, къ Россіи, любви къ человѣчеству, и незлобія къ врагамъ нашимъ личнымъ.

4) Принципы организаціи русскихъ фашистовъ.

Для систематической борьбы съ жидо-масонскимъ режимомъ необходима концентрація силъ и средствъ русскихъ фашистовъ, возможная лишь въ условіяхъ существованія фашистской организаціи.

Здѣсь достаточно будетъ привести лишь основные принципы такой организаціи, принципы борьбы русскихъ фашистовъ.

Принципъ есть отвлеченіе того общаго, что объединяетъ частныя мѣры, и, что, слѣдовательно, приложимо ко всѣмъ разнообразнымъ случаямъ.

Итакъ, организація русскихъ фашистовъ въ формулировкѣ своей конечной цѣли должна исходить исключительно изъ христіанскихъ представленій о средствахъ ея достиженія, и объ условіяхъ, при которыхъ оно вообще возможно.

Поэтому цѣлью организаціи русскихъ фашистовъ должно стать полное ниспроверженіе существующей жидо-масонской богоборческой власти, поработившей народы Россійской Имперіи, и созданіе наиболѣе благопріятныхъ условій для воскресенія Россіи и возстановленія въ Ней Престола Православныхъ Царей.

Русскіе фашисты признаютъ, что своими, человѣческими средствами (какими бы могущественными эти средства ни были) возстановить Престолъ Православныхъ Царей въ Россіи невозможно.

Поэтому русскіе фашисты уповаютъ на милость Божію, и на его помощь, осознавая свою немощность, грѣховность и недостоинство.

Исходя изъ этой цѣли организаціи, формулируются и ея задачи.

Что касается самой формы организаціи русскихъ фашистовъ, то централизація управленія организаціей въ настоящихъ условіяхъ было бы принципомъ во всѣхъ отношеніяхъ неудачнымъ.

Наиболѣе пріемлемой формой управленія является принципъ помѣстности, который утверждаетъ полную самостоятельность отдѣльныхъ регіональныхъ группъ въ принятіи тактическихъ рѣшеній.

При необходимости принятія рѣшеній по вопросамъ стратегическимъ, касающейся всей организаціи въ цѣломъ, руководители такихъ регіональныхъ группъ образуютъ Совѣтъ, принимающій соотвѣтствующія рѣшенія.

Залогомъ единомыслія и духовнаго единства русскихъ фашистовъ изъ разныхъ регіоновъ страны является ихъ тѣсное единеніе съ Церковью, благословляющей то или иное богоугодное дѣло.

Въ связи съ этимъ цѣлесообразно было бы принять инструкцію поведенія русскихъ фашистовъ въ случаѣ церковнаго раскола.

По установленіи факта раскола въ Помѣстной Россійской Православной Церкви организація русскихъ фашистовъ становится недѣйствительной до того момента, пока всѣ члены организаціи не придутъ къ единомыслію относительно того, какая изъ церковныхъ юрисдикцiй является Святой Церковью. Въ этотъ періодъ невозможно ни принимать въ организацию новыхъ членовъ, ни исключать изъ нея.

Такимъ образомъ, должно въ корнѣ пресѣкаться самочинство и беззаконіе. Ибо если въ результатѣ существенныхъ разногласій русскихъ фашистовъ организація прекратитъ свое существованіе, это должно быть воспринято всѣми какъ воля Божія.

При этомъ необходимо осознавать, что отступленіе отъ русскихъ національныхъ идеаловъ, и, какъ слѣдствіе, отъ цѣлей организаціи русскихъ фашистовъ, и несоблюденіе всѣхъ вышеперечисленныхъ требованій къ русскимъ фашистамъ, несовмѣстимо съ именемъ русскаго фашиста.

А посему мнѣніе тѣхъ членовъ организаціи, которые упорствуютъ въ своемъ пагубномъ раскольническомъ заблужденіи, но при этомъ, по существу, перестали быть русскими фашистами, учитываться не должно.

Вышеперечисленныя положенія доступны всѣобщему оглашенію и составляютъ одни изъ важнѣйшихъ принциповъ русской фашистской организаціи, которая съ лозунгомъ «Богъ. Царь. Нація!» въ процессѣ своей борьбы обнаружитъ наиболѣе жизнеспособныя формы.

ОРДЕНЪ РУССКИХЪ ФАШИСТОВЪ,

Кёнигсбергъ, 2010 годъ отъ Р.Х.