В. ПОПОВЪ: ВОИНСТВЕННЫЙ ДУХЪ ИСТИННАГО ПРАВОСЛАВIЯ.

Истинное православіе не имѣетъ ничего общаго съ морализаторствомъ, гуманизмомъ, пацифизмомъ и прочей дрянью. Къ сожалѣнію, сегодня многіе воспринимаютъ эту великую, древнюю религію въ качествѣ бабушкиной сказочки, разсказанной про добренькаго боженьку, который, сидя на облачкѣ небесномъ и махая ножками, учитъ всѣхъ одной сплошной "добротѣ". Начнемъ хотя бы съ того, что "доброта по-христіански" есть категорія очень и очень сложная…

По большему счёту, добрыми считаются лишь тѣ дѣла, которыя совершены во имя Вѣры, остальныя же таковыми въ принципѣ не являются - внѣ зависимости отъ благихъ или дурныхъ устремленій самаго вершителя. Подобное пониманіе доброты особенно чётко выражено въ высказываніяхъ на сѣй счетъ Св. Серафима Саровскаго и Игнатія Брянчанинова. Современному человѣку такая суровость и требовательность кажется чѣмъ-то ужаснымъ, однако, это фактъ - Православіе не знаетъ абстрактной морали, для него добро есть движеніе къ истинно Сущему, т. е. Богу, а зло - движеніе къ не-сущему, за которымъ скрывается дьяволъ (конечно, добрые поступки безбожниковъ предпочтительнѣе злыхъ поступковъ, но не столь существенно, какъ кажется стороннему наблюдателю).
Весьма неоднозначно и отношеніе къ такому качеству человѣческаго существованія какъ гнѣвъ. Признанное одной изъ пагубныхъ страстей, оно тѣмъ не менѣе можетъ употребляться во благо даже и монахами - если направлено противъ бѣсовъ или собственныхъ пороковъ. Болѣе того, православная аскеза признаётъ неожиданную, на первый взглядъ, практику - использованіе одного порока во исцѣленіе другого. Въ аскетическихъ писаніяхъ Святыхъ Отцовъ часто можно встрѣтить примѣры того, какъ гордыней врачевалась распущенность, и наоборотъ.
Настоящее волевое христіанство, религія Средневѣковья, охотно допускаетъ насиліе по отношенію къ супостатамъ и богоборцамъ. Порой имъ не гнушались и представители клира, въ томъ числѣ, и высшаго. Такъ, Св. Николай Чудотворецъ, столь почитаемый русскими христіанами, не счелъ чѣмъ-то зазорнымъ хорошенько врѣзать по физіономіи еретику Арію, возводящему хулу на Сына Божія. Лупить богохульниковъ прямо велитъ ещё одинъ столпъ Православія - Св. Іоаннъ Златоустъ. "Если ты, - обращался онъ къ истинному христіанину, - увидишь, что кто-нибудь на улицѣ или на площади хулитъ Бога, подойти и сдѣлай ему внушеніе. Если нужно будетъ ударить его - не останавливайся… Если повлекутъ тебя въ судъ, иди и смѣло скажи, что онъ похулилъ Царя Ангеловъ, и если слѣдуетъ наказывать хулящихъ царя земнаго, то тѣмъ болѣе оскорбляющихъ Бога. Пусть узнаютъ распутники и развратники, что они должны бояться рабовъ Божіихъ". Порой смиренные служители Господа ничтоже сумняшеся брали въ руки оружіе и били враговъ Вѣры и родной земли. Такъ поступали, напримѣръ, защитники Троицево-Сергіевой лавры во время польской интервенціи. Они придумали хитроумное и, мягко говоря, негуманное приспособленіе - связку направленныхъ въ разныя стороны желѣзокъ. Желѣзки эти, кидаемыя подъ ноги польской конницы стали причиной смерти многихъ враговъ Православія и Руси. Въ ходѣ колонизаціи сѣверныхъ и восточныхъ земель русскіе монастыри зачастую становились крѣпостями и опорными пунктами бѣлыхъ колонизаторовъ, несущихъ варварамъ свѣтъ Христовой Вѣры и величіе Русской Имперіи. Въ періодъ смуты 1905-1907 гг. монахи Почаевской лавры создали особую вооруженную дружину Союза русскаго народа, которая отстрѣливала левацкую нелюдь по всѣмъ окрестнымъ мѣстамъ. Въ рядахъ колчаковской арміи отважно сражался цѣлый полкъ, состоящій изъ священниковъ.
Конечно, каноническія правила не привѣтствуютъ использованіе оружія свящнослужителями, однако, имѣютъ мѣсто быть особые случаи, когда примѣненіе силы необходимо. Въ принципѣ, всё истинное христіанство (такое, какимъ его донесли до насъ Святые Отцы) прямо-таки пронизано воинскимъ духомъ. Сама Богореализация (соединеніе съ Богомъ) представлена здѣсь какъ брань - со своими пороками и бѣсовскими происками. Аскеза крайне схожа съ ратнымъ трудомъ. И воинъ, и аскетъ одинаково уходятъ изъ міра въ обстановку изолированнаго братства; и тотъ, и другой выдѣляются изъ другихъ особой строгой формой; и тотъ, и другой терпятъ лишенія. Схожа даже терминологія. "Монахъ подобенъ воину, идущему на брань, - писалъ Св. Ефремъ Сиринъ, - который отовсюду ограждаетъ тѣло своё полнымъ вооруженіемъ, трезвится до самой побѣды, и безпокоится, чтобы вдругъ не напалъ на него врагъ, и чтобы ему, если не приметъ предосторожностей, не попасть въ плѣнъ. Подобно и монахъ, если приводя себя въ разслабленіе, обленится, то удобно уловляется врагомъ; потому, что врагъ влагаетъ въ него нечистые помыслы, которые принимаетъ онъ съ радостію". Онъ же совѣтовалъ монахамъ: "Когда взойдетъ на тебя лукавая мысль; извлеки мечъ свой, то есть возставь въ сердцахъ страхъ Божій, - и посѣчёшь всю силу вражію. А вмѣсто воинской трубы употребляй Божіе Писаніе. Какъ труба звукомъ своимъ собираетъ воиновъ, такъ и Божіе писаніе, взывая къ намъ, собираетъ благіе помыслы, и приведя ихъ въ строй страхомъ Божіимъ, составляетъ изъ нихъ полкъ въ противоборство врагу: ибо помыслы наши, подобно воинамъ, сражаются съ врагами Царя". Сходство между ратнымъ трудомъ и аскезой не случайно - оно имѣетъ сущностный, метафизическій характеръ. Воинское дѣланіе и подвижничество аскета одинаково направлены на мистическое преображеніе личности человѣка, предполагающее уничтоженіе стараго, ветхаго "Я". Оно, это "Я", подвержено порокамъ, предѣльно несовершенно, тлѣнно, оно удерживаетъ человѣка во мракѣ міра сего, въ трясинѣ "концентраціонной вселенной". Потому необходимо убить въ себѣ ветхаго человѣка, необходимо умереть - съ тѣмъ, чтобы воскреснуть въ новомъ, преображённомъ качествѣ, стать "Богомъ по благодати и усыновленію" (выраженіе Святыхъ Отцовъ). Такая задача стоитъ передъ всѣми, но аскетъ и воинъ рѣшаютъ ея успѣшнѣе всѣхъ. Аскетъ, ушедшій изъ міра какъ бы умираетъ для него, отсѣкая отъ себя всѣ страсти, питающія грѣховное ветхое "Я", насыщающія его гнилыми соками больного мірозданія. Воинъ тоже уходитъ изъ міра, изъявляя готовность погибнуть за высшія цѣнности (религію, націю, государство). Онъ отважно бросаетъ свое ветхое "Я" на алтарь побѣды, подвергая его смертельному риску. Этимъ онъ какъ бы говоритъ: "Если хотите и если сможете, то возьмите его, я взыскую болѣе высокаго и болѣе вѣчнаго". И не случайно въ средневѣковьѣ считали, что павшій на полѣ битвы сразу попадаетъ въ Рай, вѣдь отъ рукъ врага гибло ветхое "Я". (Конечно, не любая смерть даетъ "пропускъ" въ райскія кущи - нужно быть мученикомъ, погибшимъ за Вѣру и Идею, за то, что выше тебя "стараго".) Вотъ почему обидно наблюдать какъ пузатые и корыстолюбивые попы (а такихъ "служителей" Христовыхъ иначе и не назовешь) оскопляютъ христіанство, вытравливая изъ него вѣсь боевой, героическій духъ. Имъ подпѣваютъ различные "изслѣдователи" Православія (и доброхоты, и недоброжелатели), охотно разсуждающіе о пассивности и сверхъ-созерцательности Восточной Церкви, противопоставляя ея при этомъ "дѣйственному", "соціально оріентированному" католичеству. При этомъ вольные или невольные адвокаты латинства стараются не замѣчать, что "пассивное" Православіе сумѣло создать двѣ величайшія въ мірѣ Имперіи - Россійскую и Византійскую. Не обращается ими вниманіе и на то, что "активное" католичество умудрилось пережить Реформацію и не сумѣло сдержать волну безбожныхъ буржуазныхъ революцій. Православная Россія бросилась въ омутъ "прогрессивнаго" безумія лишь въ XX вѣкѣ - тогда, когда латинскій Западъ уже успѣлъ вдоволь побеситься.
Частенько въ доказательство ущербности Православія приводится "фактъ" отсутствія на христіанскомъ Востокѣ религіозныхъ, рыцарскихъ орденовъ, защищающихъ вѣру Христову мечомъ. Къ сожалѣнію, почти всегда такой "аргументъ" срабатываетъ, и виной тому современные православные мыслители, обезпокоенные преимущественно растолкованиемъ простѣйшихъ моральныхъ аксіомъ по типу - "воровать плохо и почему". Они не пошевелятъ и одной извилиной для того, чтобы вскрыть передъ православнымъ людомъ героическое и волевое содержаніе ихъ вѣры, а вѣдь безъ осознанія его онъ проиграетъ міру сему. (Впрочемъ, нѣкоторые "свѣтильники" Церкви призываютъ не особо печалиться по поводу грядущаго пораженія - вѣдь послѣ него настанетъ Царствіе Небесное. Всё правильно, вотъ только вопросъ - войдутъ ли въ Царствіе сіе тѣ, кто не желалъ активно противодѣйствовать приходу антихриста?) Исторіи меченоснаго, орденскаго православія для нихъ просто не существуетъ.
А между тѣмъ, она, замолчанная "оффицiальной" и "церковной" исторіей, грозна и величественна. Чего стоитъ хотя бы наше древлекиевское былинное рыцарство! А казачество? А Опричнина? А православныя братства? Наконецъ, развѣ не достойны восхищенія орденскія (по типу организаціи и стиля) особыя подраздѣленія Бѣлой Арміи - каппелевцы, дроздовцы, марковцы? Развѣ не орденскимъ духомъ проникнуты эмигрантскіе поиски младороссовъ, имперцевъ, раннихъ солидаристовъ?
Спрашивается - до какихъ поръ мы будемъ игнорировать орденское измѣреніе христіанства? До какихъ поръ будемъ воспринимать его какъ нѣчто женственное, старушечье, приторно-слезливое? Не пора ли отказаться отъ абстрактно-гуманистическаго, космополитическаго по сути воспріятія цѣльнаго и суроваго ученія Христова?
Православное христіанство нельзя считать абстрактной вселенской вѣрой. 
Намъ ещё только предстоитъ осмыслить въ полной мѣрѣ геройскій, христіанскаго вѣроученія. Надо отнять христіанство у слюнтяевъ и фарисеевъ. Это - наша религія – Истинно- Православныхъ!!!

В. Поповъ.

Редакція оффицiального сайта Б.А.Р.С. въ цѣломъ раздѣляетъ основныя положенія этой замѣчательной статьи, однако, вынуждена замѣтить, что она отрицательно относится не только къ «эмигрантскимъ поискамъ» младороссовъ и солидаристовъ (НТС), но и въ цѣломъ къ ихъ двуличной, непослѣдовательной политической идеологіи.