Слово о суеверии и расколе

«Аз Свет в мир приидох, да всяк

веруяй в Мя во тме не пребудет»

(Иоанн. 12, 46).

Великая тьма неведения и заблуждения господствовала между язычниками, пока не озарил их свет Евангелия. Язычники руководимы были одним светом разума и совести; но свет этот при недостатке света Божественного откровения едва заметен был среди окружающего мрака. Они помрачены были многобожием, кланялись светилам небесным и их изображениям, боготворили землю, море, ветры, источники, растения, и также истуканы, сделанные из камня, дерева, металла, боготворили животных, птиц, рыб, насекомых, гадов; боготворили людей, отличавшихся во время жизни силой, благоразумием, благодеяниями; воздавали божеские почести даже живым людям, например, римским кесарям; боготворили изображения вещей отвлеченных, как-то: славы, счастья, зол физических: лихорадки и других болезней и зол нравственных: пьянства, сладострастия, воровства, обмана. Все боготворили, кроме единого истинного Бога. Богопочтение язычников выражалось в обрядах пустых и суеверных, жестоких и безчеловечных, безстыдных и безнравственных.

Заблуждаясь относительно богопочитания, язычники имели самые превратные понятия о душе, о загробной жизни, о нравственных обязанностях. Например, у некоторых языческих народов даже самые законодатели и мудрецы одобряли ненависть к врагам, презрение к бедным и несчастным, воровство, убиение больных и увечных детей, престарелых, разврат и другие пороки, что остаются у некоторых язычников и доселе. Не исчисляем всех заблуждений, во тьме которых до озарения светом Евангелия ходили язычники вообще и в частности предки наши — славяне. Благодарение Христу, Свету истинному, изведшему нас из тьмы в чудный свет Свой, научившему нас истинному богопочтению, истинному познанию о нашей душе и ее назначении, о наших нравственных обязанностях. Благодарение Ему, осиявшему нас столь обильным светом ведения истины, что ныне простолюдины и младенцы знают о Боге и человеке гораздо больше, чем знали мудрецы мира языческого.

Свет истины, принесенный Христом, усвояется верой в Него: “Аз Свет в мир приидох, да всяк веруяй в Мя во тме не пребудет”. Но к прискорбию вера во Христа, хотя в силу заповеди Христовой (Мф. 28, 19) проповедуется повсюду, но не везде водворилась. Она давно существует, но до сих пор есть много людей, ходящих во тьме и сени смертной; язычников, не ведающих Христа, до сих пор втрое больше, чем христиан. А в некоторых местах пределы христианства даже сократились. Египет и вся северная Африка в первые века христианства населены были миллионами христиан и имели несколько сотен христианских епископов, а теперь там не насчитаем десятка тысяч христиан. Мрак магометанского лжеверия распространился там, где в обилии некогда сиял свет истины. Такой же ущерб от магометанского насилия понесла христианская вера в Малой Азии, бывшей некогда одним из главных средоточий церковной жизни. Можно, конечно, утешаться тем, что христианство, теряя в одном месте, вдвое или втрое больше приобретает последователей в других. Но не менее прискорбно то, что в самых недрах христианства, всегда были и теперь есть, не говоря о еретических лжеучениях, следы языческого суеверия. Так у нас на Руси долгое время многие из христиан продолжали держаться языческого суеверия; они не вдруг могли отвыкнуть от языческих привычек и обличаемы были пастырями Церкви в двоеверии. Народ, по зову священника, ходил в христианский храм, но в то же время молился языческим божествам под овином, у озера, на берегу рек, болот, у больших камней и особенно у дупловатого дерева. Наряду с иконами крещеные русские люди ставили в киоте истуканы языческие, а святые иконы называли богами. При рождении детей, вслед за христианским крещением народ продолжал совершать языческие обряды в честь Лада, в честь Рода и Рожаницы. Праздник в честь Ярилы или Купалы господствовал по местам еще в конце 18-го столетия, и в Воронеже уничтожен был святителем Тихоном. Языческие гадания, ворожба, различение дней добрых и несчастных, суеверное употребление слов Священного Писания, ношение ладонок, вера в силу заговоров и т.п., все это до сих пор господствует на Руси и не в одном простонародии. Но как ни дики явления подобного суеверия, все же оно не удаляет следующих ему от Церкви. Они чтут власть Церкви, ходят в храм Божий, часто каются в своем суеверии, хотя и не отстают от него. К сожалению, есть такие суеверия, которые совсем отторгают христиан от Церкви. Мы разумеем раскол. Нельзя не признать, что в расколе старообрядчества господствует дух жалкого, языческого суеверия. Христианство есть религия духа и истины;

обряды имеют в ней второстепенное значение. Но пристрастие раскольников к обряду, к букве, к внешности в деле богопочитания доходит в них до крайности, которая уподобляет их суеверам — язычникам.

1) Возьмем поклонение кресту Христову. И православные, и старообрядцы чтут благоговейно крест Христов, как орудие нашего искупления; но для православных безразлична форма креста Христова, для них одинаковое священное значение имеет крест восьмиконечный, шестиконечный, четырехконечный, даже трехконечный. Дело не во внешнем составе креста, а в том, что на кресте плотью нас ради распят Сын Божий. Не так смотрит на крест большая часть старообрядцев: они почитают истинным и спасительным только поклонение кресту восьмиконечному, а крест четырехконечный порицают, хотя сами осеняют себя четырехконечным крестом. Предпочтение креста восьмиконечного, якобы единого спасительного , четырехконечному, дает справедливый повод к обвинению их в том мнении, будто Христос спас нас не распятием на кресте, а рогами креста. Как это оскорбительно для чистой веры в силу креста Христова! Ревнители креста восьмиконечного и порицатели четырехконечного думают, что они стоят за веру, на самом деле они стоят за суеверие.

2) Возьмем крестное знамение. Оно с одинаковым благоговением употребляется православными и старообрядцами, ибо с ним соединяется исповедание веры в искупительную силу крестной смерти Христовой. Но православные и старообрядцы не одинаково совершают крестное знамение; одни крестятся тремя перстами, другие — двумя. Трехперстием выражается вера в Святую Троицу. Мы для того соединяем исповедание этой веры с крестным знамением, чтобы видно было, почему мы почитаем спасительную смерть Христову: она спасительна для нас потому, что претерпел ее не простой человек, а Единородный Сын Божий, одно из лиц Святой Троицы. Но старообрядцы крестятся двуперстно в знак того, что Христос, пострадавший на кресте, имеет два естества — Божеское и человеческое. Ради этого значения двуперстия Церковь разрешает употребление его ревнителям старого обряда, лишь бы они не порицали троеперстия и из-за разности в обряде не хулили Церковь. К сожалению, не так смотрят на это дело старообрядцы-раскольники. Самые тяжкие хулы они изрыгают на троеперстие, не обращая внимания на значение этого обряда, на соединяемую с ним веру в Святую Троицу. Их не вразумляет снисхождение православной Церкви к употреблению двуперстия. Они не удовлетворяются этим снисхождением, а требуют, чтобы Церковь вместе с ними похулила троеперстие и сделала для своих чад обязательным двуперстие. Ревность поистине неразумная! Пристрастие к излюбленному обряду ослепило их до того, что они стоят за него, как за догмат, забывая, что обряд не догмат, и что если Церковь отменила его, то отнюдь не потому, что восстала против догмата, в нем выражаемого, а единственно потому, что, под предлогом догмата, раскольники кощунственно сделали этот обряд знамением своей вражды к Церкви. Кроме вражды тут есть и грубое суеверие. Стоя горой за двуперстие, они думают, что стоят за веру, за которую никто их не осуждает, тогда, как в сущности они стоят за суеверие, ибо в пальцах полагают спасительную силу.

3) Возьмем достопокланяемое имя Спасителя. Для нас, православных, одинаково священно и полное название Его Иисус, и сокращенное Исус. Но ревнители раскола почитают правильным и спасительным последнее имя Христово; а полное имя, по их словам, имя иного бога, даже антихриста. Вопрос о числе букв имени Христова есть вопрос не религиозный, а грамматический, а они из грамматического вопроса сделали религиозный. Вера во Христа Спасителя имеет предметом своим догмат о Его Богочеловечестве и о совершенном Им искуплении, а отнюдь не звук Его имени. Утверждать, что вся сила в звуке имени Христова, а не в вере во Христа, свойственно суеверам. Ревнители раскола думают, что они стоят в этом случае за веру, — на самом же деле они стоят за грубое суеверие.

4) Возьмем богослужебные книги. В православной Церкви служба правится по новым исправленным книгам; но она не отвергает и старопечатных:

не взирая на многие неисправности в них текста, она дозволяет употребление их единоверцам. Не так смотрят на это раскольники. Они всячески хулят исправленные книги, утверждают, будто в них содержится новая вера, много ересей, что спастись можно только по старым книгам, что по ним спасались все русские святые, живущие до патриарха Никона. Такое пристрастие к старым книгам воистину есть грубое суеверие. Спасает не та или иная буква книги, не цвет и формат бумаги, а вера православная, которая одинакова и в старых, и в новых книгах. Напрасно ревнители старых книг думают, что они стоят за веру, — они стоят за суеверие.

5) То же должно сказать об иконах. Похвальна привязанность старообрядцев к иконам старинного письма; но непохвально то, что они уничтожают иконы, написанные по правилам новейшего искусства, но правильно, с сохранением церковного приличия. Каковы бы ни были иконы по характеру письма, наше чествование их относится не к письму, не к рисунку, не к краскам, не к форме досок, но к лицам Господа и святых Его, на них начертанных. Как неосновательно предубеждение раскольников против икон нового письма, видно из того, что через некоторые из них благодать Божия нередко проявляет свою чудотворную силу; таковы, например, иконы Черниговской Богоматери, Трех радостей, Споручницы грешных. Одно только суеверие служит причиной крайнего пристрастия к старым иконам. Они думают, что стоят за веру, — на самом же деле, они стоят за суеверие.

Не исчисляем других грубых суеверий, свойственных раскольникам. Опутанные суеверием, они предубеждены против истины, не выносят света ее, и как бы ни были сильны и очевидны доказательства в пользу истины, они, видя, ничего не видят, слыша, ничего не слышат. Положение их воистину достоплачевно. Оно отчуждает от Христа. Христос пришел просветить людей, да всяк веруяй в него во тьме не пребудет. Они веруют во Христа, но веруют по-своему и ходят во тьме. И это оттого, что, веруя во Христа, они чуждаются Церкви, которая есть тело Его, бегают от законных пастырей Церкви. Слушаяй вас Мене слушает, сказал Христос апостолам и в лице их преемникам их служения. Но раскольники слушают не тех, кого Христос повелел слушать, а своих слепых, зараженных суеверием вождей. Следствие понятно: если слепой вверяет себя водительству слепца же, то оба упадут в яму. Аминь. (Сост. по “Словам” Виссариона, еп. кост.).

(«Проповедн. хрестоматия», сост. Архим. Пантелеимон, 1965 г., т.2, сс. 333-338).