НОВОСТИ     СТАТЬИ     ДОКУМЕНТЫ     ПРОПОВЕДИ     ПРЕСТОЛ     СВЯЗЬ     ГОСТИ     ЖУРНАЛ  




«Не знаю насколько я права, но мне кажется, что видит ли германский н-с. в лице Фихте и Ницше своих апостолов и пророков, мы сможем обрести такого прежде всего в лице Константина Леонтьева».

Н.Ястребова «К философским основания германского национал-социализма и Российского Национального и Социального Движения», 1942 г.


Его называют русским Ницше, намекая на единосущность его настроения с настроением означенного немецкого философа. Но вспоминая о том, как генерал Краснов писал о «русском православном Гитлере», в случае с этим человеком уместней писать о «русском православном Ницше» - такая интерпретация позволяет лучше ощутить направленность мысли нашего великого, но, увы, преданного забвения соотечественника.

Речь идёт, конечно же, о Константине Леонтьеве, основателе русской консервативно-революционной традиции, личности, со всеми основаниями заслуживающей титула одного из первых «фашистов до фашизма».

Если Русь достойна сравнения с ветхим Израилем, то Леонтьев может считаться одним из пророков, вопиющих среди избранного, но глухого и жестоковыйного народа. В Россию ещё не вступил красный хам, но уже занёс свою ступню над ней. Прозвучали первые выстрелы и взрывы революционного террора, пока ещё не переросшего в общерусский забой Чека. Для того чтобы отбить штурм вавилонского хаоса нужен был Орден. Но Ордена не было, как не было и рыцарей Грааля, готовых отстоять сохранность традиционного пути развития России и Европы. Зато был одинокий русский дипломат, знаток православного Востока, созерцатель, не брезгающий литературными опытами. На фоне феноменального тугодумия духовно кастрированных славянофилов и мелкого пакостничества западников, Леонтьев в своих произведениях дал зримое выражение русского рыцарско-аскетического мировоззрения, противостоящего змеиной поступи дьявола. Весьма многозначительно это идейное одиночество Леонтьева, не нашедшего дружественных откликов в якобы «охранительской» среде славянофилов. Наклеивание на него прозвища «последнего славянофила» является грубой ошибкой не только по причине этого отторжения к Леонтьеву в славянофильских кругах, но и из-за самого вектора леонтьевской мысли,
впервые высказавшейся о русских и России как о чём-то имперском, и, следовательно, глубоко неславянском. Бросив вызов не только либерально-буржуазному филистёрству, но и филистёрству «патриотическому», Леонтьев показал выход из того тупика, куда завели русское общество радикальное словоблудие и тупая правительственная реакция, выход, подразумевающий возврат Старого Мiра, требующий от русских средневекового героизма, жертвенности и верности Высшим Силам. Философия Леонтьева наделена чертами средневековья, она пламенно непримирима к современному ему «благодушно»-буржуазному миропорядку, и тем более, к последовавшей за ним попытке переустроить мир на ценностях духовно и расово-ущербных пролетариев. Интеллектуальная война, объявленная Леонтьевым эгалитаризму, скрывавшемуся пока ещё под либеральными одеяниями, подчёркивает в нём истинно русское активно-трагическое начало, когда заранее известно о неудаче, но это известие не колеблет готовность к бою.

Имя Леонтьева всегда являлось предметом повышенного пиетета для представителей русского сопротивления. Антикоммунистические и антидемократические режимы в Италии и Германии на время поспособствовали актуализации леонтьевского наследия. Отныне оно клалось русскими патриотами у основания русского движения национального обновления. Так, в 1942 году, в полувековой юбилей его смерти, русские национал-социалисты Протектората Богемия-Моравия почтили память этого русского борца докладом «Политическая и социальная философия К. Леонтьева».
«Сейчас, в пятидесятилетнюю годовщину смерти Леонтьева, молнии, осветившие Европу и Россию, озарили с необыкновенной ясностью его лик. Но вспомнит ли о нем кто-нибудь в России, залитой кровью и огнем? А кто знает Леонтьева на Западе? Нашей задачей сейчас, нашим долгом является воскресить из тьмы забвения и незнания Леонтьева, его имя должно быть начертано на знамени, которые мы понесем в Россию, его заветы пламенного национализма, страстного и глубокого культа русской государственности, его дух национально-социального творчества» (этот и следующий отрывок цитируются по одному из выпусков Библиотеки Российского Национального и Социального Движения за 1942 год, номер которого мы, увы, не уточнили). Ровно в те минуты, когда в центре Европы, среди русских людей, произносился текст доклада, на родине собравшихся германские войска, олицетворявшие собой вечный Ordnung, сокрушали дикие орды мировой революции, будто бы исполняя волю великого русского реакционера. И в сём нет преувеличения, - они действительно исполняли его волю. Кровью и огнём Русская земля очищалась от последствий увлечения той гнилью, которую в своих произведениях неустанно бичевал Леонтьев. Союзница Российской Империи по Священному Союзу, Великогермания, пришла на помощь угнетённому русскому народу. Россия могла воскреснуть и, подняв на щит римский (византийский по Леонтьеву) идеал, влиться в органическое содружество народов Европы. Но война показала лишь насколько пропиталась толща населения уравнительными предрассудками, насколько чужда советскому homo novis дисциплина и подлинное, перед Богом, а не перед комиссарами, смирение.

Сейчас для нас очень важно получить ответ на вопрос, кем же в сущности был Леонтьев, охранителем или национальным революционером? Ответ прост: в нём, как и во всяком выдающемся уме, антиномия реакция-революция находит своё естественное примирение. Государственно-национальная идея Леонтьева имеет примодиальные, трансцендентные корни. И если в период народовольческого террора следование Леонтьеву заключалось в максимально жёстком контрреволюционном охранительстве, «полицейщине», то в наши дни нельзя иначе добиться воплощения в жизнь мечты русского византизма кроме как активным неприятием воцарившегося на нашей почве в 1917 году Царства Хама. Та же мысль прослеживается и в уже цитированном докладе РНСД:
«…Леонтьев был неуслышан, был непонят и забыт. Для русской общественности в сущности так мало его знавшей и еще меньше понявшей, он являлся величайшим консерватором. Как это звучит трагически забавно теперь, когда понятия революционности и консервативности приобрели совершенно другой характер, когда в сочетании этих двух понятий отнюдь не приходится усматривать парадокс».

Так чем знаменателен для нас Леонтьев? После всего вышесказанного дать внятный ответ на этот вопрос не представляет сложности. Тем паче, что от ответа зависит как эффективно сможем мы сопротивляться потугам отнять у нас, русских антисоветских националистов, наследие нашего соотечественника. Сразу абстрагируемся от смехотворных обвинений Леонтьева в желании обратить бирманцев в православие, высказывании сожаления по поводу ухода татар с русских земель сразу после установления ига и тому подобном «евразийстве». Мы полагаем, что эти фразы Леонтьева не стоит бесстыдно выдирать из контекста, и для сравнения приведём такой же «евразийский» отрывок из «Воли к власти» Ницше:
«Человек не есть шаг вперёд по отношению к животному; культурная неженка — выродок по сравнению с арабом или корсиканцем; китаец — тип удачный, а именно более устойчивый, чем европеец» (для понимания смысла подобной риторики см. не менее «евразийскую», если не сказать «про-азиатскую» статью Юлиуса Эволы «Миф Востока и Запада и «сближение религий» из сборника «Лук и булава»). Оставив в стороне всё это, последовательно сформулируем своё видение творчества Леонтьева в контексте обшерусской борьбы за правду и право.

Леонтьев разработал оригинальную теорию развития цивилизаций, шествующих от наивности «первичной простоты» через великолепие «цветущей сложности» к упадку «вторичного смесительного упрощения».

Леонтьев раскритиковал пан-славистские иллюзии, но не с западнических позиций, которым он также оппонировал, а с позиций русско-европейского духа. Россия, по Леонтьеву, римский проект, продукт византийского мира, а стержень нашей государственности оттачивался в Константинополе. Преобладающему на сегодня среди русских традиционалистов мнению о синтезе римского и германского начал, приведшему к появлению Руси, в чём-то созвучны слова Леонтьева, противопоставляющего нам югославянские народности, т.к. те
«составляют как бы антитезу психическую с великороссами, которые в государственном отношении до сих пор больше подходили, по здравому смыслу и по духу дисциплины, к старогерманскому гению, а в домашних делах, по пылкости и распущенности — к романцам». Леонтьев, тесно общавшись с «братушками», так и не разглядел в них что-либо близкое русским. Это мнение вместе с ним разделял другой русский консервативный гений, Достоевский. Только русская Realpolitik, выдержанная в традициях византийской дипломатии, может позволить нам маневрировать посреди клокочущего моря этих народностей – неустанно повторял Леонтьев, так и не будучи услышанным. К чему привело пренебрежение его советам в августе 1914 все мы прекрасно знаем…

Леонтьев противопоставил Европе 1789-го светозарную Европу, растворённую веках, точно так же как и России обрюзглых славянофилов и западников он противопоставил молодую, аскетично-сухощавую, героическую Россию.
«He ужасно ли и не обидно ли было бы думать, что Моисей входил на Синай, что эллины строили свои изящные акрополи, римляне вели Пунические войны, что гениальный красавец Александр в пернатом каком-нибудь шлеме переходил Граник и бился под Арбеллами, что апостолы проповедовали, мученики страдали, поэты пели, живописцы писали и рыцари блистали на турнирах для того только, чтобы французский, немецкий или русский буржуа в безобразной и комической своей одежде благодушествовал бы «индивидуально» и «коллективно» на развалинах всего этого прошлого величия? Надо подморозить хоть немного Россию, чтоб она не «гнила».

Леонтьевым в эпоху разлагающего материализма велась проповедь мистического созерцания и монашеского экстаза. В его литературных опытах ожила традиция исихазма, бережливо переданная ромеями русским, но, за редкими исключениями, не прижившаяся, к сожалению, на нашей почве. К этому пункту должно сводиться и сравнение Леонтьева с Ницше. Сверхчеловек второго по праву именуется человекобогом, сверхчеловек первого – Богочеловеком.

Леонтьев придал фундаментальность, религиозную обоснованность учению об аристократии, которая в его построениях наделена чертами богоизбранного народа и, по сути, тождественна ему. Благословлено не большинство, а меньшинство, оно же и спасётся, доказав прежде свою верность Всеотцу.
«Вечна она (Церковь) — в том смысле, что если 30000 или 300 человек, или всего три человека останутся верными Церкви ко дню гибели всего человечества на этой планете (или ко дню разрушения самого земного шара) — то эти 30 000, эти 300, эти три человека будут одни правы и Господь будет с ними, а все остальные миллионы будут в заблуждении».

Таков вкратце чёрный пророк России, «фашист до фашизма» Леонтьев. Желание причислить его к «последним европейцам» перебивается только синхронным желанием назвать его «последним русским». Русским той России, которая после его кончины уже неотвратимо двигалась к пропасти, по пути, указанным ей агентами космического хаоса.

Закончим наше повествование признанием панъевропейского значения этого русского мага, меткими словами Н. Ястребовой:
«Некоторые его формулировки, его теория вождизма, его культ государственности, культ внутренней силы и дисциплины, крепости организации, его разрушающая критика религии общего блага и прогресса, эгалитарно-либерального разложения цивилизации, его пророчество грядущего корпоративно-сословного порядка и легально-насильственного разрешения властью аграрно-рабочего вопроса звучат теперь более чем актуально. Некоторые фразы, написанные в 80-х годах прошлого столетия, как будто взяты из доктрины фашизма. Предвосхищение Леонтьевым основоположений евразийства, его взгляды на взаимоотношения России и славянства, России и Германии, России, Франции и Англии просто потрясают в настоящий момент своим пророческим духом. Есть у Леонтьева места, где он прямо предсказывает современные идеологические и социально-политические сдвиги. Все его мироощущение дышит каким-то предчувствием современности» (Библиотека Российского Национального и Социального Движения. Выпуск №6. Прага 1942 г.).


Взято у http://ugunskrusts83.livejournal.com/248631.html#cutid1



РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ЗАГРАНИЦЕЙ
КЁНИГСБЕРГСКIЙ ПРИХОДЪ СВ. ЦАРЯ-МУЧЕНИКА НИКОЛАЯ II
e-mail: info@virtus-et-gloria.com