НОВОСТИ     СТАТЬИ     ДОКУМЕНТЫ     ПРОПОВЕДИ     ПРЕСТОЛ     СВЯЗЬ     ГОСТИ     ЖУРНАЛ  


Баронесса София де Боде - офицер Белой армии



София де Боде, дочь начальника дивизии , в 1913-ом году окончила Смольный Институт, в 1914-м году поехала на фронт к своему отцу и пробыла там, в команде разведчиков, восемь месяцев. Во время одной из поездок она упала с лошади, сломала ногу и была отправлена отцом в Москву, где находилась в то время ее семья. 

Она явилась на одно из первых заседаний комитета “Помощь Родине”. Трудно было в то время обратить на кого-либо особое внимание: в течение дня перед глазами проходило столько разнообразных лиц, жизнь приносила столько неожиданностей. Но де-Боде была одним из исключений. Своей выдающейся наружностью, изящным костюмом и манерой держать себя она привлекла общее внимание. Казалось странным видеть эту девушку в подобной обстановке. Еще более возросло удивление, когда она заявила, что пришла узнать, насколько серьезна организация, и что хочет записаться через комитет в отряд доброволиц.

На другой же день после этого представительницы Союза были приглашены к начальнику военного Александровского училища. В канцелярии при первом взгляде на де-Боде генерал Михеев коротко приказал: “остричься!” Де-Боде была назначена при генерале Михееве ординарцем для связи с батальоном. С первого дня, как доброволицам отвели казарму, де-Боде переместилась туда. Среди доброволиц она быстро завоевала себе общую симпатию и доверие. Доброволицы заявили, что за де-Боде они пойдут “в огонь и воду”. Решено было, что после двух месяцев подготовки отряд, наподобие Бочкаревского, пойдет на фронт. Но судьба решила иначе: благородный и, чтобы там ни говорили, чистый и патриотический порыв был заглушен и превращен в никому не нужную и, может быть, вредную затею. Женщина живет чувством: бросается, если нужно, не думает — можно ли?

Потянулась казарменная, нудная жизнь. Время шло, а время — смерть порыва. В батальон вместе с военными инструкторами был назначен командиром старый полковник из запаса. Затем пришел запрос записать желающих и окончивших средне-учебные заведения доброволиц в военное Александровское училище. Де-Боде была в числе их.

4-го октября 1917-го года комитет Союза устроил в Юридическом собрании многолюдный раут в честь выпущенных женщин-офицеров. Приглашено было 400 человек. В числе приглашенных было много иностранцев. Говорились, как полагается, пышные речи, провозглашались торжественные тосты. Не прошло после того и месяца, как вспыхнуло восстание большевиков и женщины-офицеры руководили юнкерами в то время, как тысячи и тысячи “грубых мужчин” сидели по своим углам. Де-Боде руководила отрядом юнкеров у Никитских ворот и сожгла двухэтажное здание “мебелированные комнаты”, в которых засел штаб большевиков. Она была ранена, но до конца оставалась на своем посту.
Их было двадцать пять барышень, которые захотели стать офицерами и сражаться на фронтах Первой мировой войны. Но судьбе было угодно, чтобы, окончив училище, юные девушки попали не на фронт, а в самую гущу кровопролитных боев на улицах Москвы во время Октябрьской революции. Вместе с другими юнкерами девушки-пулеметчицы отстреливались от большевиков со стен Кремля, а когда большевики захватили власть в городе, они ушли в белую армию Корнилова. Самой известной из них стала баронесса София де Боде - единственная из девушек-прапорщиков, оказавшаяся в коннице.

После страшных дней наступило затишье. Разрешено было даже с почестями хоронить жертвы. Отпевал и провожал до Братского кладбища павших юнкеров сам Патриарх. Тысячная процессия двигалась по улицам, по тротуарам которых шпалерами выстроился народ. В тот же день под стенами Кремля хоронились красные жертвы. 

Через несколько дней, когда большевики опомнились от неожиданно быстрого успеха и осознали свою силу, начались их “деяния” и жестокая расправа.

Вспоминает М. А. Рычкова: «Жуткие то были дни! Все сидели по своим углам. Де-Боде раза два была у нас в обществе каких-то офицеров. Они запирались в отдельную комнату и сговаривались о побеге на Дон.

Как-то под вечер на двор нашего дома въехал экипаж, и у нашего подъезда вылезла русская баба в тулупе, с большим платком на голове и с большими черными очками на глазах. Звонок. Мы все высыпали в переднюю. Несколько минут замешательства: очки сняты, сброшен платок, тулуп, юбка и перед нами прапорщик де-Боде. Вечер провели мы в тесном кружке; на ноге племянница перевязала ей еще не зажившую рану. Рано утром де-Боде исчезла. По ее желанию никто из нас не провожал ее. Ехать решила она одна. На Дон к Корнилову.»

София де Боде - единственная из девушек-прапорщиков, оказавшаяся в коннице.




Еще пять минут - и окончится пьеса,
И в небе высоком погаснет звезда...
Не слишком ли быстрый аллюр, баронесса?
Уйти в мир иной мы успеем всегда.

В атаке ваш голос, насмешливо резкий,
Звенит, не стыдясь крепких слов в языке.
Блестят газыри на изящной черкеске,
И лёгкая шашка зажата в руке.

Мы, Богом забытые, степью унылой
Без хлеба и крова прошли «на ура».
Вчера нас навеки покинул Корнилов.
А нынче и нам собираться пора.

Последний резерв православного войска –
Две сотни казачьих да наш эскадрон –
Бездарно поляжет в атаке геройской,
Пытаясь прорвать комиссарский кордон.

Обидно, что жизнь оборвется на взлете.
Но смерть за Отчизну приемли легко.
Мы пошло увязли в весеннем болоте
И стали добычей для этих стрелков.

Они в две шеренги – с колена и стоя –
Встречают атаку кинжальным огнем.
Что делать, мадам, – мы в России – изгои,
И с этой дороги уже не свернем.

В 17-м – зарево переворота!
У храма Спасителя – площадь в штыках.
И вдруг – одинокая дробь пулемета,
И легкий румянец на женских щеках.

В упор по толпе разномастного сброда -
За девичью честь, за поруганный кров,
За будущий мрак Ледяного похода,
За небо в застывших глазах юнкеров.

Когда белый свет оккупируют бесы,
Когда повсеместно бесчинствует зло –
Безропотно бальный наряд баронессы
Меняется на сапоги и седло.

Отбросив условностей тяжкие гири,
Летят ваши кони в прогорклом дыму.
И танец неистовых Белых Валькирий
Пощады, увы, не сулит никому.

Бойцы эскадрона приказ не нарушат,
И с боем разжав окруженья тиски,
Они воздадут за погибшие души
И вражьи шеренги изрубят в куски.

Но вас не вернуть – вы умчались навечно,
Поймав своим сердцем кусочек свинца,
В заоблачный край, где назначена встреча
Бессмертной души с Правосудьем Творца.

(автор не известен)



(с) reibert.info
Josef Danel
"Молоденькая, красивая девушка с круглым лицом, с круглыми голубыми глазами в своем военном мундире прапорщика казалась нарядным и стройным мальчиком. Дочь русского генерала, воспитанная в военной среде, она не подделывалась под офицера, а усвоила себе все военные приемы естественно, как если бы она была мужчиной…" - из воспоминаний председателя Государственной думы Николая Львова..


Генерал А. П. Богаевский писал: "Спустя полчаса ко мне подлетает карьером одетая в черкеску баронесса Боде, служившая ординарцем в нашей коннице, отчаянно храбрая молодая женщина, впоследствии убитая во время атаки генерала Эрдели под Екатеринодаром (13 марта 1918 года во время атаки Кубанского конного дивизиона - ОСВАГ), и докладывает, что генерал Корнилов посылает мне свой последний резерв: два эскадрона конницы. Вдали рысью шла за ней конная колонна."

Погибла во время героического 1-го Кубанского (Ледяного) похода, при штурме Екатеринодара, когда 6.000 белых добровольцев и казаков пытались отбить у 20.000 красноармейцев недавно занятую ими Кубанскую столицу. Во многих воспоминаниях о Ледяном походе Корнилова часто встречается ее фамилия.





РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ЗАГРАНИЦЕЙ
КЁНИГСБЕРГСКIЙ ПРИХОДЪ СВ. ЦАРЯ-МУЧЕНИКА НИКОЛАЯ II
e-mail: info@virtus-et-gloria.com